Книга Квартал Тортилья-Флэт, страница 21 – Джон Эрнст Стейнбек

Наступила полночь, и глубина канавы достигла трех футов. Закукарекали петухи в Монтерее. Луна зашла за деревья. И наконец Пилон отдал приказ подбираться к сокровищу. Земля все медленнее вылетала из канавы. Большой Джо был совсем измучен. Перед самым рассветом его лопата ударилась о что-то твердое.

– Ой! — вскричал он. — Вот он, Пилон!

Находка была большой и квадратной, Они принялись лихорадочно выкапывать ее, хотя в темноте совсем не видели, что это такое.

– Осторожнее! — предостерег Пилон. — Не повреди его.

Утро наступило прежде, чем они успели выкопать свой клад. Пилон почувствовал под рукой что-то металлическое и наклонился в сером полумраке, стараясь разглядеть, что же они нашли. Нашли они бетонную плиту внушительных размеров. Сверху в нее была вделана круглая бронзовая бляха. Пилон прочел по складам:

«Геодезическая служба Соединенных Штатов — 1915. Высота шестьсот футов».

Пилон сел на дно ямы, и плечи его уныло сгорбились.

– Значит, это не клад? — жалобно спросил Большой Джо.

Пилон ничего не ответил. Большой Джо внимательно осмотрел плиту, и брови его задумчиво сдвинулись. Он повернулся к опечаленному Пилону.

– Может, мы отдерем эту прекрасную медную дощечку и продадим ее?

Пилон поднял склоненную в горести голову.

– Джонни Помпом нашел такую штуку, — оказал он со спокойствием безмерного разочарования. — Джонни Помпом отодрал медную дощечку и попробовал ее продать. За выкапывание таких штук полагается год тюрьмы, — тоскливо заключил Пилон. — Год тюрьмы и две тысячи долларов штрафа.

Томимый страданием, Пилон хотел только одного: поскорее уйти от этого рокового места. Он встал, вырвал пук травы, чтобы завернуть бутылку, и начал спускаться с холма.

Большой Джо сочувственно затрусил позади.

– Куда мы идем? — спросил он.

– Не знаю, — сказал Пилон.

Когда они добрались до берега моря, солнце уже сияло вовсю, но Пилон не остановился даже здесь. Он брел по слежавшемуся песку, пока Монтерей не остался далеко позади и только песчаные дюны Сисайда да сверкающие волны залива могли видеть его печаль. Наконец он сел на сухой песок под горячими лучами солнца. Большой Джо сел рядам с ним, и ему показалось, что в молчаливых страданиях Пилона почему-то повинен он. Пилон снял траву с бутылки, вытащил пробку и сделал несколько больших глотков; но печаль — это матерь сострадания, и он протянул бесчестному Джо принадлежащую ему же бутылку.

– Как мы старались! — вскричал Пилон. — Как влекли нас наши мечты! Я уже думал: вот мы несем Дэнни мешки с золотом. Я видел, каким станет его лицо. Он удивился бы. И долго-долго не мог бы этому поверить. — Пилон отобрал бутылку у Большого Джо и сделал чудовищный глоток. — И ничего этого не будет. Нынешняя ночь развеяла все надежды.

Солнце уже сильно припекало. И, несмотря на свое тяжкое разочарование, Пилон почувствовал, что его охватывает коварное успокоение, предательское желание отыскать в случившемся хорошую сторону.

Джо Португалец, по обыкновению, втихомолку отпил больше, чем ему полагалось. Пилон в негодовании отобрал у него бутылку и несколько раз основательно к ней приложился.

– В конце концов, — философски заметил он, — если бы мы отыскали золото, оно, быть может, и не пошло бы на пользу Дэнни. Он ведь всегда был бедняком. И, разбогатев, мог бы рехнуться.

Большой Джо торжественно кивнул. Вино в бутылке все убывало и убывало.

– Счастье лучше богатства, — сказал Пилон. — Если мы постараемся сделать его счастливым, это будет куда лучше, чем дарить ему деньги.

Большой Джо снова кивнул и разулся.

– Сделать его счастливым — это ты правильно говоришь.

Пилон меланхолично напустился на него.

– Ты всего только свинья и не достоин того, чтобы жить с людьми, — кротко сказал он. — Тебя, похитителя одеяла Дэнни, следовало бы держать в конуре и кормить картофельными очистками.

Теплые солнечные лучи совсем их разморили. Маленькие волны, шепчась, набегали на песок. Пилон разулся.

– Остаток пополам, — сказал Большой Джо, и они допили все вино до последней капли.

Пляж мерно покачивался, подымаясь и опускаясь, как океанская зыбь.

– Ты неплохой человек, — сказал Пилон.

Но Большой Джо Португалец уже спал. Пилон снял куртку и прикрыл ею лицо. Через несколько секунд он тоже погрузился в сладкий сон.

Солнце описывало по небосводу обычную дугу. Прилив разлился по пляжу и вновь отступил. К спящим, подпрыгивая, стайкой приблизились зуйки и внимательно их осмотрели. Бродячая собака обнюхала их. Две пожилые дамы, собиравшие морские раковины, увидели их неподвижные тела и торопливо прошли мимо, — а вдруг эти мужчины проснутся и кинутся вслед, чтобы напасть на них с преступными намерениями! Просто ужасно, единодушно решили они, что полиция не желает принимать никаких мер для предотвращения подобных случаев.

– Они пьяны, — сказала одна из дам.

Другая обернулась и посмотрела на спящих.

– Пьяные скоты, — согласилась она.

Когда наконец солнце скрылось за соснами на холме позади Монтерея, Пилон проснулся. Рот его пересох, словно обожженный квасцами, голова болела, а тело совсем затекло от долгого лежания на жестком песке. Большой Джо продолжал храпеть.

– Джо! — окликнул его Пилон, но Джо даже не пошевелился.

Пилон приподнялся на локте и посмотрел на море.

«Не худо бы смочить рот глотком вина», — подумал он и поднес к губам бутыль, но ни единая капля не увлажнила его сухого языка. Тогда он вывернул карманы в надежде, что в них, покуда он спал, произошло чудо, — однако чуда в них не произошло. Он обнаружил только сломанный перочинный нож, за который уже раз двадцать тщетно пытался получить стакан вина. И еще рыболовный крючок в кусочке пробки, обрывок грязной бечевки, собачий зуб и несколько ключей, не подходящих ни к одному из известных Пилону замков. Среди всей этой коллекции не было ни одной вещи, на которую Торрелли польстился бы даже в припадке умопомешательства.

Пилон задумчиво посмотрел на Большого Джо.

«Бедняга, — подумал он. — Когда Джо Португалец проснется, его будет мучить точно такая же жажда. Он будет рад, если я припасу для него глоток вина».

Он попробовал растолкать Большого Джо, но тот, буркнув что-то невнятное, продолжал храпеть, и Пилон обшарил его карманы. Он нашел медную брючную пуговицу, металлическую бляху с надписью «В „Голландце“ кормят вкусно», пять обгорелых спичек и кусок жевательного табака.

Пилон присел на корточки. Выхода не было. Хотя его глотка властно требовала вина, ему оставалось только иссохнуть в этих песках.

Тут его внимание привлекли саржевые брюки Португальца, и он тихонько пощупал их.