Онлайн книга «За доброй надеждой. Книга 2. Среди мифов и рифов»
|
– Нет. О чем думаешь в такие моменты? «Акт о несчастном случае на производстве. Форма Н-1, инструктаж вводный, на рабочем месте, повторный, для работ с повышенной опасностью…» О прокуроре думаешь. – Инструктаж был? – Был. – Кто проводил? – Сам дед. Это уже превосходно. Остается: «Травматологические последствия – переведен на легкую работу, исход без инвалидности, установлена инвалидность 1, 2, 3 группы, случай смертельный – нужное подчеркнуть…» Плаваем мы без врача. Старое судно, кают не хватает. По уставу врача замещает старший помощник капитана. Старпом сошел на берег в гальюн. Капитан у консула… Паренек лежит белый, мягкий весь, испачкан в краске и соляре. Сотрясение мозга, шок, перелом позвоночника?.. Что годится во всех случаях?.. Кажется: больше воздуха, не переохлаждать, нашатырь… – Вот ты, бегом на берег! Там старпом в гальюне. Найдешь, скажешь, чтобы звонил в «скорую помощь», вызывал машину госпитальную… – Есть! Старпом опытный мужчина, он и телефон найдет, и позвонить сумеет. В каждой стране, каждом городе патентованное устройство у телефонов-автоматов, своя система номеров, свои цены, размер монетки. Жуткое дело звонить по телефону в незнакомом порту. Скорее на тот свет дозвонишься. Механик вспоминает, что теплоход «Сретенск» на пути из Южной Америки попал в аварию, сейчас стоит в соседнем доке, судно большое, современное, врач там обязательно есть. Наш самый резвый моторист отправляется на «Сретенск». Бежать вокруг доков километров пять. Трубу «Сретенска» видно рядом, а добежать к нему – час. Решаем пострадавшего вынести в каюту. Выносим на одеялах. Он все без сознания. Плохо дело. Ран не видно. Жирный паренек, упитанный, круглорожий. Наблюдателей и советчиков – куча. Кто-то успокаивает: – Он на задницу приземлился. Я сам видел. – Такая задница парашют заменит. – Амортизация, как у кенгуру… – Лишние выйдите! – это я. – Виктор Викторович, вас англичане требуют! – это уже вахтенный. Грегори Пек, сияя улыбкой, сует мне в нос ведро, просит воды. Ведро их собственное, черное внутри почему-то. Работает пожарный насос, воды на палубе – залейся, а ему еще воды! Молотит языком по белым зубам. – Штиль! – ору я. – Тише! Ему нужен кипяток, а не просто вода. Для чая. Работать толком не начали, а уже о чае заботятся. Отправляю Грегори на камбуз. Прибегает боцман: – Викторыч! Матросов заливает! Почему пожарный насос не остановили? Викторыч, я вас попрошу о таких вещах ставить меня в известность! Вода из шпигатов красить мешает за бортом… Боцман у нас секретарь парторганизации – его далеко не пошлешь! Коротко объясняю про несчастный случай, под конец взрываюсь: – Сам не можешь позвонить в машину, насос остановить?! – Положено через вахтенного штурмана… – Мало ли что положено! Зовут к трапу. Примчался доктор со «Сретенска». Счастье какое, что он оказался на месте. Мог бы по Британскому музею разгуливать или кино на Пикадилли смотреть. Записываю фамилию, засекаю время. Возвращается чиф. Он дозвонился в госпиталь. Машина будет с минуты на минуту. Рекомендует не торопиться с заполнением вахтенного журнала. Сирена на причале. Выкатывает шикарная машина. Полицейский на подножке. Узнав, что дело не касается подданных короны, исчезает. Паренек убывает в морской госпиталь Лондона. Оглядываю палубу. Работа вроде бы наладилась. Шебуршат бочки-противовесы, трещат лебедки, доски загружают баржи сэра Уильяма Барнетта и К°. Следует скользнуть вниз, в шхеры, в каюту, посидеть, покурить с закрытыми глазами. – Виктор Викторович, вас англичане к первому трюму вызывают! – Что у них? – Вроде они страйк объявили. «Страйк» – забастовка. «Дружные, хорошо организованные отряды лондонских докеров стойко защищают свои права…» У первого трюма хохот. Никто не работает. Резвятся. Брызгаются из кишки, приспособленной для заполнения бочек-противовесов. Орут: – Секонд! Страйк! Кто на этом трюме главный, черт бы его побрал! Чего они бастуют, рожи сопливые! Наконец один тыкает пальцем в шкив блока у грузового шкентеля на стреле. Пробую блок. Не прокручивается. Заело. Ну и что? Сами расходить не могут? Раза два ручником ударить по шкиву. А они «страйк»! Простой за наш счет. – Боцмана сюда! Здесь я сведу с ним счеты. Его дело подготовить грузовое устройство. Он за этот подлый шкив отвечает. За «страйк», за простой. У боцмана физиономия делается виноватой, сопит, материт докеров. Пока он ходит за ручником, ломиком, британцы продолжают резвиться возле тихой дыры трюма. Окружают меня, суют в нос газету. «Ивнинг ньюс». Фото полуголеньких девиц. «Мисс Австрия», «мисс Австралия»… Очевидно, в Лондоне проходит конкурс этих мисс. Наконец догадываюсь, о чем они лопочут. Где «мисс Россия»? Почему нет «мисс России»? В России нет красивых девушек? Если собрать с каждого русского всего по два шиллинга, они принесут, да, да, принесут на руках нам такую мисс, такую мисс, которую мы сможем увезти с собой в Россию… – Заткнитесь, болваны! – советую я им, стараясь сохранить добродушие. Я говорю на русском, но некоторые слова они отлично знают. Эти слова они повторяют за мной хором. Хоть бы у одного я увидел носовой платок. Сопли висят до подбородка. Ну и рожи! С такими темпами мы будем разгружаться недели две. – Крутится блок, – докладывает боцман. Англичане потихоньку гаснут и разбредаются по местам. Но шум поднимается у носового трюма. Шпалы у меня в кормовом трюме. – Что случилось? – Джон краской испачкался. Вас требуют. – Боцман, красили у четвертого номера? – Только надстройку румпельного… – Неужели другого времени не могли выбрать? Сотня людей на палубах крутится! – Там везде на ихнем языке плакаты вывешены, по закону! – Пошли разбираться! Толпа пляшет вокруг одного раскрашенного суриком Джона. Зачем он лазал к румпельному, болван? Сам виноват. И аншлаги – прав боцман – висят по всем правилам. Но боже мой, как они размахивают кулаками и крюками: «Мани!» – «Деньги!» А испачканы рваные, жалкие брюки и ладони. – Спокойно, Семеныч, – успокаиваю я себя, а не боцмана. – Прикажите принести растворитель. Главное – не идиотский престиж, а работа. |