Книга А жизнь продолжается, страница 31 – Кнут Гамсун

Август поглядел на часы и сказал:

— Она будет у вас прежде, чем на часах будет шесть!

Август сдержал своё слово, он привёл её. Ему пришлось хитро расспрашивать о ней в Южной деревне. Она, как обычно, пропадала где-то, вечерами уходила в город. Он нашёл её в хижине у старого лопаря, где она жила. Перед тем как войти, он перекрестился, чтобы с ним не случилось чего плохого. Осе согласилась. Осе ничего не имела против того, что её звали в дом доктора.

— Вот удачно, что я застал тебя, — сказал Август.

— Я ждала, что за мной придут, оттого я и дома.

— Это перелом ноги, — сказал он.

— Я чувствовала это на себе, — отвечала она.

Услыхав, что она чувствовала это на себе, Август опять перекрестился: чёртова баба! Они тронулись в путь.

— Ты, пожалуйста, не ходи со мной! — сказала она и отмахнулась от него.

И она зашагала одна, царственной поступью, с сознанием собственного достоинства. Дойдя до дома доктора, она, ничуть не усомнившись, поднялась по парадной лестнице; докторша впустила её и повела в комнату больного. Словно по уговору, они шли по лестнице тихонько и не разговаривали. Правда, доктора не было дома, но и прислуга не должна была ни о чём знать.

Осе наклонилась над постелью и осторожно взяла больного за руки. Мальчик до того удивился, увидав её, что свистнул. Его крик прекратился. В сущности, у него не было никакой причины кричать, и он кричал только потому, что был гадкий ребёнок и криком добивался сочувствия матери.

— Погляди-ка! — сказала мать и откинула одеяло, — это была жалоба на мужа, доктора. — Погляди-ка, большие твёрдые щепки, привязанные чем-то вроде проволоки, — что ж тут удивительного, что он кричит! Завязано, забинтовано...

Осе провела рукой вверх и вниз по бандажу и опять накинуло одеяло. Она заметила, что мальчик с любопытством разглядывает безделушки, которые свешивались с её пояса, и даже хочет сесть, чтобы лучше их видеть. Осе отстегнула пояс, подала ему и сказала:

— Подержи немного!

— Подержать пояс?

— Да, можешь поглядеть на него.

Ей не пришлось упрашивать его. Удивительные вещи! Железная трубка с продырявленной железной крышкой, — тонкая работа, и сама трубка, хорошенькая и совсем крошечная. Табак в меховом мешке, нюхательный табак в другом, трут и огниво, вещицы из кости и из серебра, иностранная монета с ушком, ножик в ножнах, ножик с инкрустациями, ножны со значками и насечками. И наконец — сердце!

— Раскрой его! — сказала Осе.

Внутри маленькая губка, ничего странного, ничего бросающегося в глаза.

— Понюхай! — сказала Осе.

Мальчик понюхал и сказал:

— Дрянной запах! Мама, понюхай ты!

Они нюхали оба, и Осе сказала мальчику:

— Понюхай ещё немного!

Никогда мальчик ничем так не интересовался, как всеми редкостями на поясе у Осе, но теперь он устал, руки его ослабели, и ему захотелось отдать всю эту роскошь обратно.

— Подержи ещё немножко! — сказала Осе.

— Зачем? — запищал было мальчик, но покорился и опять стал разглядывать вещи. Он сильно устал и заплакал, глаза его стали маленькими, начали слипаться, потом он вздрогнул и закрыл глаза совсем.

— Он спит! Подумай только, он спит! — зашептала в экстазе докторша.

Осе направилась к двери и кивнула, чтобы и фру шла за ней. В коридоре они остановились. И тут Осе стал говорить таинственные и глубокомысленные вещи маленькой Эстер, она стала кривляться, гримасничать и притворяться, словно это было нужно, придумывать всякие странные вещи: вдруг схватила себя за язык и стала вертеть им во все стороны. Маленькая фру Эстер находила её и страшной и великолепной в одно и то же время, с распущенными чёрными волосами, доходившими ей до плеч, с большими лошадиными зубами и холодным и гордым лицом под шапкой. У неё были длинные, нечистые руки, на пальцах множество крупных колец.

— Я не знаю, как мне благодарить тебя, — сказала фру.

Осе: — Когда он проснётся, снимите с него рубашку и наденьте её изнанкой наверх.

— Хорошо.

— И пусть он лежит в ней целые сутки.

Фру кивнула головой в знак согласия.

— Потом вы можете отправить его в Будё! Это ему не повредит. Я погладила его и он выздоровеет.

— Он останется хромым или с не сгибающейся ногой?

— Нет.

— Как?! Значит, он не будет хромой, и нога будет сгибаться! — восклицает в восторге докторша. — Осе, возьми вот это, всего лишь бумажку, немного денег за такое великое счастье, не откажись!

Но Осе опять начинает кривляться и отказывается от денег:

— Прочь! Не хочу их видеть, они мне не нужны! Деньги, — да что вы думаете...

В ту же минуту внизу открыли входную дверь. Это вернулся доктор, он закрывает за собой дверь, проходит по комнатам и громко зовёт:

— Эстер!

— Сейчас! — сдержанным топотом отвечает ему с лестницы фру.

Она дрожит, она хочет спровадить Осе, хочет, чтобы та поднялась по лестнице на чердак, но Осе высокомерна и не двигается с места.

Нет, Осе не станет прятаться по углам.

Доктор поднимается по лестнице. Фру шикает на него:

— Он спит! Осе усыпила его.

— Что такое? — спрашивает доктор. — Осе?

— Да, она пришла и усыпила его.

Доктор в бешенстве смеётся, скрежещет зубами:

— Вот шутницы-то!

Фру: — Подумай только, он не спал полтора суток.

— Уходите! — говорит доктор Осе и указывает вниз по лестнице.

— У него мой пояс...

— Да, — объясняет фру, — он заснул с её поясом, он у него. Я сейчас!

Доктор уже хочет войти в комнату, фру шепчет ему вслед:

— Не буди его! Только не буди его!

— Вот! — говорит доктор и передаёт пояс со всеми погремушками. — И теперь ступай, как я сказал!

Осе начинает надевать пояс. Но доктору кажется, вероятно, что она действует слишком медленно, он хочет отвести её к лестнице, пробует сдвинуть её.

Но Осе этого не хочет, в то же мгновение она оборачивается, протягивает руку со скрюченными пальцами и впивается ими в лицо доктора.

Глухой рёв. Доктор подпрыгивает на месте и обеими руками хватается за глаза, в то время как Осе спускается с лестницы.

Он стоит некоторое время, нагнувшись вперёд, стоит, словно собирается с духом.

— Что такое? — дрожа от ужаса спрашивает Эстер. — Она повредила тебе?

— Повредила? — Он выпрямляется и отнимает руки от лица. — Погляди сама!