Книга Притча, страница 92 – Уильям Фолкнер

- Да, - сказал старшина. - Только бы дали мне выбрать этого генерала. Ну, готовы?

- Да, - ответил Бухвальд, но с места не двинулся. - Но все же, почему мы? Раз это французский генерал, почему этого не сделали сами французы? Почему мы?

- Может, потому, что американский пехотинец - единственная тварь, какую можно купить поездкой в Париж, - сказал старшина. - Идем.

Но Бухвальд снова не двинулся с места; взгляд его светлых, суровых глаз был задумчив и спокоен.

- Идем, - сказал он. - Ты первый.

- Если хочешь отказаться, почему не отказался до выезда из Блуа? спросил старшина.

Бухвальд непристойно выругался.

- Веди, - сказал он. - Пора кончать.

- Верно, - сказал старшина. - Они все распределили. Французам придется расстрелять тот полк, потому что он французский. В среду пришлось везти сюда немецкого генерала, объяснять, почему они собираются расстреливать французский полк, и это досталось англичанам. Теперь им нужно застрелить французского генерала, чтобы объяснить, зачем привозили сюда немецкого, и это досталось нам. Может, они тянули жребий. Ну, все?

- Да, - внезапно охрипшим голосом сказал Бухвальд и выругался. - Да. Давай кончать с этим.

- Постойте! - сказал айовец. - Нет! Я...

- Не забудь свою карту, - сказал Бухвальд. - Мы сюда не вернемся.

- Не забуду, - сказал айовец. - Что, по-твоему, я все время держу в руках?

- Отлично, - сказал Бухвальд. - Когда тебя отправят в тюрьму за неподчинение, пометь на ней и Ливенуорт {Тюрьма в США.}.

Они вышли в коридор. Он был пустым, под потолком горело несколько тусклых лампочек. Других признаков жизни не было видно, и внезапно им показалось, что и не будет, пока они не выйдут оттуда. Узкий коридор не уходил вглубь, ступенек в нем больше не было. Казалось, это земля, в которой он пролегал, опустилась, словно кабина лифта, оставив его в целости, безжизненным и беззвучным, не считая топота их сапог; побеленный камень потел, держа на себе чудовищную тяжесть спрессованной истории, напластований прежних традиций, придавленных сверху отелем - монархии, революции, империи и республики, герцога, фермера-генерала и санкюлота, трибунала и гильотины, свободы, равенства, братства и смерти и народа, Народа, который всегда выстаивает и побеждает; компания, группа, теперь тесно скученная, шла быстро, потом айовец закричал снова:

- Нет, нет! Я...

Бухвальд остановился, вынудив остановиться всех, повернулся и негромко, яростно бросил ему:

- Пошел отсюда.

- Что? - крикнул айовец. - Не могу! Куда мне идти?

- Идем, - сказал старшина.

Они пошли дальше. Подошли к двери. Она была заперта. Старшина отпер ее.

- Докладывать нужно? - спросил Бухвальд.

- Мне - нет, можешь даже взять этот пистолет себе на память. Машина будет ждать вас, - и собрался закрыть дверь, но Бухвальд торопливо заглянул в комнату, повернулся, прижал дверь ногой и снова заговорил спокойным, хриплым яростным, сдержанным голосом:

- Черт возьми, эти сучьи дети не могут прислать ему священника?

- Пытаются, - сказал старшина. - Кого-то послали за священником в лагерь два часа назад, и он еще не вернулся. Видимо, не может его найти.

- Значит, придется ждать его, - сказал Бухвальд с той же спокойной, невыносимой яростью.

- Кто тебе сказал? - возразил старшина. - Убери ногу. Бухвальд убрал ногу, дверь за ними закрылась, лязгнул замок, все трое остались в густо побеленной камере, комнатке с электрической лампочкой без абажура, трехногой табуреткой, какими пользуются для дойки коров, и французским генералом. То есть у этого человека было французское лицо, и, судя по его выражению и взгляду, он давно привык к высокому чину и вполне мог быть генералом, к тому же у него были погоны, полная грудь орденских планок, широкий ремень и кожаные краги, однако держалось все это на простом солдатском мундире и брюках, очевидно, изношенных каким-нибудь кавалеристом-сержантом; резко встав на ноги, он стоял прямо и неподвижно, словно бы окруженный расходящимся ореолом этого движения.

- Смирно! - резко приказал он по-французски.

- Что? - спросил Бухвальд у стоящего рядом негра. - Что он сказал?

- Откуда я знаю, черт возьми? - ответил негр. - Быстрее! - сказал он, тяжело дыша. - Этот айовский щенок... Займись им.

- Ладно, - сказал Бухвальд, поворачиваясь. - Тогда держи лягушатника, и шагнул к айовцу.

- Нет, нет! - крикнул айовец. - Я не хочу...

Бухвальд мастерски ударил его; удара даже не было заметно, пока айовец не отлетел к стене и не сполз на пол. Бухвальд повернулся снова и увидел, как негр схватил французского генерала; когда Бухвальд спустил предохранитель, генерал резко повернулся лицом к стене, бросив через плечо по-французски:

- Стреляй, сучье отродье. Я не повернусь.

- Разверни его, - сказал Бухвальд.

- Поставь предохранитель на место! Хочешь застрелить и меня? Иди сюда. Тут нужны двое.

Бухвальд вернул предохранитель на место, но не выпускал пистолета из руки, пока они втроем боролись, или вдвоем оттаскивали французского генерала от стены, чтобы развернуть его.

- Нужно оглушить его, - выдохнул негр.

- Черт возьми, как оглушить уже мертвого? - выдохнул Бухвальд.

- Бей, - выдохнул негр. - Только слегка. Быстрее. Бухвальд ударил, стараясь рассчитать удар, и не оплошал: тело стало оседать, негр подхватил его, но оно не было бесчувственным, открытые глаза глядели снизу вверх на Бухвальда, потом стали следить за пистолетом; когда Бухвальд поднял его и снова опустил предохранитель, в них не было ни страха, ни даже отчаяния, их твердый взгляд был насторожен и решителен, до того насторожен, что, видимо, уловил, как палец Бухвальда начал сгибаться; и в миг выстрела яростный рывок внезапно повернул не только лицо, но и все тело, поэтому, когда труп упал на пол, круглое отверстие оказалось за самым ухом. Бухвальд и негр стояли над ним, тяжело дыша, теплый ствол пистолета касался ноги Бухвальда.

- Сукин сын, - сказал Бухвальд негру. - Что же ты не держал его?

- Он вырвался! - выдохнул негр,

- Какое там, - сказал Бухвальд. - Ты его не держал.

- Сам ты сукин сын! - выдохнул негр. - Я бы его держал, а пуля прошла бы насквозь и угодила в меня?

- Ладно, ладно, - сказал Бухвальд. - Теперь нужно заткнуть эту дырку и стрелять снова.

- Заткнуть? - спросил негр.

- Да, - сказал Бухвальд. - Какой, к черту, будет из тебя гробовщик, если не знаешь, как заделать дырку в теле, когда пуля попала не в то место? Нужен воск. Найди свечу.

- Где ее искать? - сказал негр.