Онлайн книга «Манхэттен»
|
– Ты знаешь, что я очень люблю тебя и всегда буду любить. – Я говорю о настоящей любви. Ты знаешь, что я хочу сказать! – прервал он ее резко. – Кажется, я вообще не способна долго любить кого-нибудь, пока он не умрет… Я скверный человек. Бесполезно об этом говорить. – Я знал это. И ты знала, что я знаю. Господи, как все паршиво, Элли! Она сидела, поджав ноги, обхватив руками колени, и смотрела на него широко раскрытыми глазами. – Ты действительно так безумно любишь меня, Джимпс? – Знаешь что, Элли, – разведемся, и дело с концом. – Зачем торопиться, Джимпс?… И, кроме всего прочего, есть еще Мартин. Как быть с ним? – Я как-нибудь наскребу для него денег. Бедный малыш… – Я зарабатываю больше тебя, Джимпс… Тебе это не придется делать. – Знаю. Знаю. Разве я не знаю? Они сидели молча и смотрели друг на друга. Их глаза загорелись от того, что они смотрели друг на друга. Джимми вдруг страшно захотелось заснуть, чтобы ничего не помнить, зарыться головой в темноту, как в колени матери, когда он был ребенком. – Ну, я пойду домой. – Он сухо рассмеялся. – Кто мог думать, что все так кончится, а? – Спокойной ночи, Джи-импс, – протянула она, зевая. – Ничего еще не кончилось… Если бы мне только не хотелось так дико спать… Ты потушишь свет? Он пробрался в темноте к двери. На улице уже начинало сереть арктическое утро. Он побежал домой. Ему хотелось лечь в кровать и уснуть до того, как станет светло. Длинная низкая комната с длинными столами посредине. Столы завалены шелковыми и креповыми тканями, коричневыми, розовыми, изумрудно-зелеными. Запах перекушенных ниток и материй. Над столами – склоненные головы, каштановые, белокурые, черные – головы шьющих девушек. Рассыльные мальчики передвигают по комнате вешалки с готовыми платьями. Раздается звонок, и комната, точно птичник, наполняется шумом, разговорами и визгом. Анна встает и потягивается. – Ах, голова болит, – говорит она соседке. – Опять не спала ночью? Она кивает. – Ты это брось, моя милая, а то испортишь себе цвет лица. Девушка не должна жечь свечу с обоих концов, как мужчина, – говорит соседка, тощая блондинка с кривым носом; она обнимает Анну. – Эх, мне бы хоть часть твоего веса! – Я сама не прочь уступить тебе его, – говорит Анна. – Что я ни ем – все время полнею. – И все-таки ты не толстая. Ты просто пухленькая. Тебя, должно быть, приятно потискать. Попробуй-ка носить мужской покрой платья – ты будешь чудно выглядеть. – Мой дружок говорит, что ему нравится, когда девочка полненькая. На лестнице они протискиваются сквозь кучку работниц, внимательно слушающих рыжеволосую девушку; та быстро рассказывает что-то, широко раскрывая рот и вращая глазами: – Она жила как раз в соседнем квартале на Камерон-авеню, двадцать два тридцать. Она была в «Ипподроме» с подругами, и когда они возвращались, было уже поздно, а она пошла домой одна по Камерон-авеню, понимаете? На следующее утро родные хватились, начали искать – а она лежит на пустыре за рекламным щитом. – Уже мертвая? – Ну да… Какой-то негр изнасиловал ее, а потом задушил… Я ужасно боюсь. Я ходила вместе с ней в школу. Теперь, как только стемнеет, у нас ни одна девушка не выходит на улицу – все боятся. – Да-да, я все это читала вчера вечером в газете. Подумайте только – жить рядом, в соседнем квартале… – Ты видел, я тронула локтем горбуна! – воскликнула Рози, когда они уселись в такси. – В вестибюле театра… Он подтянул брюки, натянувшиеся на коленях. – Это принесет нам счастье, Джек. Горбуны всегда помогают… Надо только притронуться к горбу… Ой, мне дурно! Как быстро едет такси. Их подбросило вперед, автомобиль внезапно остановился. – Боже мой, мы чуть не переехали мальчика. Джек Силвермен погладил ее по колену. – Бедная девочка, ты выглядишь совсем усталой. Когда они подъехали к отелю, она дрожала и прятала лицо в воротник шубы. Они подошли к конторке, чтобы взять ключ, и клерк сказал Силвермену: – Тут вас дожидается один джентльмен, сэр. Плотный мужчина подошел к нему, вынимая сигару изо рта. – Пройдите, пожалуйста, сюда на одну минутку, мистер Силвермен. Рози показалось, что она теряет сознание. Она стояла совершенно неподвижно, точно окаменев, глубоко запрятав лицо в меховой воротник. Они сели в кресла и начали разговаривать, сблизив головы. Шаг за шагом она подошла ближе и стала прислушиваться. – Ордер… департамент юстиции… мошенничество… Она не слышала, что отвечал Джек. Он все время кивал головой, как бы соглашаясь. Потом вдруг заговорил, мягко, улыбаясь: – Я выслушал вас, мистер Роджерс… Теперь выслушайте вы меня. Если вы арестуете меня теперь, то я буду разорен. Множество людей, вложивших деньги в это предприятие, тоже разорятся… А через недельку я смогу ликвидировать дело с прибылью… Мистер Роджерс, я сильно пострадал из-за моей глупой доверчивости. – Я ничего не могу сделать… Я обязан исполнить данное мне предписание… Боюсь, что мне придется произвести у вас обыск… У нас, видите ли, есть кое-какие детальки… – Он стряхнул пепел с сигары и начал читать монотонным голосом: – «Джэкоб Силвермен, он же Эдуард Февершэм, он же Симеон Арбэтнот, он же Джек Хинклей, он же Дж. – Дж. Голд…» Славный списочек… Мы основательно потрудились над вашим делом, если уж говорить откровенно. Оба встали. Человек с сигарой кивнул головой тощему человеку в кепи, читавшему газету в противоположном углу вестибюля. Силвермен подошел к конторке. – Меня вызывают по делу, – сказал он клерку. – Будьте добры, приготовьте счет. Миссис Силвермен пробудет у вас еще несколько дней. Рози не могла говорить. Она последовала за тремя мужчинами в лифт. – Искренне сожалею, мадам, – сказал тощий сыщик, прикоснувшись к козырьку кепи. Силвермен открыл им дверь комнаты и старательно запер ее. – Благодарю вас за вашу деликатность, джентльмены… от имени жены… Рози сидела на стуле в углу комнаты. Она крепко прикусила язык, чтобы не тряслись губы. – Мы понимаем, мистер Силвермен, что это не обычное уголовное дело. – Не хотите ли выпить, джентльмены? Оба покачали головой. Толстый закурил новую сигару. – Ну, Майк, – сказал он тощему, – начните с шкафа и ящиков. – Вы действуете согласно предписанию? – Если бы мы действовали согласно предписанию, то мы должны были бы надеть на вас наручники и арестовать вашу жену как соучастницу. |