Онлайн книга «Про психов»
|
– Вызываем тебя, дух Брежнева Леонида Ильича. – Глаза прикрыла. Тихо… Никого. Повторяет. У Лоры вдруг по позвоночнику прошла судорога, похолодало, вновь, как с утра в церкви, реальность показалась ей зыбкой. В углу скрипнуло, пламя свечек закачалось. Актриса делает большие глаза и спрашивает: – Здесь ли ты, Дух? Вдруг под пальцами блюдце дрогнуло и поехало. Катька ойкает и даже пальцы отпускает. Актриса строго зыркает: пальцы держи – уйдет! Лора перестает дышать: блюдце никто не двигал – сразу видно, все по-настоящему. Актриса шепчет: – Спрашивайте! Но Лора и Катька как языки проглотили. Тогда Актриса спрашивает, когда ее наконец-то выпишут. Блюдце поползло к цифрам, жирная красная стрелка ясно указывает на цифру 2. Неужели два месяца еще, не может быть! Актриса расстраивается, но ситуацию не упускает: – Скажи, Дух, изменяет ли мне мой муж, пока я в больнице лежу? Блюдце рваными движениями ползет к буквам, к букве «н», потом к «а», потом запрыгало как безумное: н-а х-у-й н-а х-у-й х-а х-а! – Боже, спаси меня грешную! – запричитала Катька. – Все, хватит! – Актриса блюдце перевернула, оно сразу опустело, превратилось просто в блюдце без всяких следов движущей силы. – Я говорила, что это плохая идея – Брежнева звать! Надо же: на х…й послал! Вот мудак – что живой, что мертвый. Я, конечно, тоже хороша – задала вопрос, – злится Актриса. – Как думаете, девочки, что генсек хотел сказать? Изменяет муж или нет? – Я не знала, что у тебя муж есть, – бестактно удивляется Лора. – Лора, а почему у меня мужа не может быть? У всех есть муж, и у меня есть. Не приходил давно, вот и волнуюсь. Я его выгоняла перед больницей. Говорила, что не люблю, не хочу, сама изменяла, а ревновала безумно: эсэмэски читала, ночью в «Одноклассниках» рылась, следила за ним. Давай, Лора, лучше про твоего мужа спросим, ты замуж собираешься, вообще? Пора уж, – слегка язвительно предлагает Актриса. – Я с мамой хочу поговорить. Это важнее. – Лора внезапно смущается, взрослая уже, а все о маме да о маме. – Как хочешь, давай зови маму, – снисходительно разрешает Актриса. Катька молчит. Ей страшно звать маму, свою ли, Лорину. Катька мертвых боится, но старается не показывать. Актриса уже возвращает на лицо маску греческого оракула и готовится ко второму раунду общения с мертвецами. Но тут в дверь палаты тихонько постучались. Лора стремительно набрасывает на свечки полотенце, гадальный лист смахивает под кровать. В одно мгновение все трое, трясясь от ужаса, оказываются под одеялом. Лежат – воздух под одеялом кончается, а вылезти страшно. Катька не выдерживает: – Как в пионерлагере. Вылезает, присматривается. Стоит кто-то, на привидение похож: Катька как завизжит в подушку и с разбегу на соседнюю Лорину кровать бухается – спасаться. Кто там стоит? Дух, что ли? Лора от неожиданности позабыла всю конспирацию – еле выбралась из-под стокилограммовой Катьки и зажгла лампу. Как мама в детстве учила: если страшно – просто включи свет, и все пройдет. Посреди их палаты стоит девица из шестой, та рыжая, что Путина до безумия любит. Стоит и дрожит жалобно: – Девчонки, а что это вы тут делаете? Мне спать не хочется. Смешно стало до колик, а смеяться нельзя: беззвучно корчились, затыкая одеялами рты. Хорошо, что не Брежнев собственной персоной! Актриса лампу потушила: – Все, нет шухера. А мы тут духов вызываем, гадаем, давай тоже, а то нас мало. Невеста Путина обрадовалась: – Ой, а давайте на жениха! Меня опять вылечили, я больше не хочу замуж за Путина, за другого хочу. – Погоди с женихом, тут у нас дела семейные. Лора с мамой поговорить хочет. Она умерла недавно. Все гадальное оборудование на место вернули, помолчали, и теперь уж точно всерьез Лора зовет маму. Назвала по имени, спросила, здесь ли мама. Живое блюдце ползет к «да». Лорины глаза расширились – мама здесь! Она оглядывается, пытаясь заметить хоть что-то, уплотнение воздуха, дымку, тень – все, что обычно показывают в фильмах про привидения. Все спокойно, только свечка горит тонко и высоко-высоко. – Мама, как ты? Как ты там? Зачем ты умерла? Актриса нахмуривается: ненужные вопросы. Блюдце пускается в путешествие от буквы к букве. Невеста записывает. Получилось: ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ДОЧКА, НИЧЕГО НЕ БОЙСЯ! Опять стискивает все внутри: слова, которых никогда не говорили друг другу при жизни. – Мама, как мне жить теперь?! Блюдце отвечает: ЖИВИ и замирает. Больше не двигается. Актриса переворачивает блюдце. Свеча ожила, расплясалась. Ушла мама… – Что это значит? – спрашивает у всех Катька. – Наверное, она в раю? Жива или мертва? Актриса молчит, а Невеста язвит: – Если и в раю, то со свободным выходом! Сюда же пришла! Посмеялись. А Лоре полегчало: ЖИВИ! Мама всегда знает, что сказать. Эх, надо было про Римана спросить. – Ну, Катя, давай ты… – Лора, счастливая и взволнованная разговором с мамой, хочет радости и для Катьки. – Может, тоже маму вызвать? Она уже давно умерла. Я с тех пор и болею при папе. Всю жизнь скучаю. – Ой, девчонки! – Невеста даже подпрыгивает. – А можно я спрошу у Фрейда очень важный для меня вопрос! Катенька, пожалуйста, не могу терпеть. Мне надо знать, любит ли меня один человек. – Ну давай… а почему Фрейд? Невеста торжественно молвит: – Он знает! Он все знает про любовь! Великий Дух Зигмунда Фрейда, скажите, пожалуйста, – вежливо-смешно начинает она звать, – любит ли меня Косулин Александр Львович, наш психолог? – Невеста выжидательно уставилась на блюдце. – Ну ты даешь! Косулин тебя любит?!! – возмущается Катька. – Да он жену свою любит! А не тебя! Да кто ты такая вообще?!! Тоже мне нашлась. – Девочки, ну успокойтесь, ведите себя прилично, здесь же Дух. – Лора спасает ситуацию. Катька замолчала и надулась, но пальцы не отпустила. Блюдце недовольно ездит по полю, к буквам даже не приблизилось. Поколебавшись, указывает стрелочкой на цифру 4 и упрямо встает. Почему 4?! Фрейда поблагодарили и отпустили. Невеста расстроилась, решив, что «нет», но через минуту раззадорилась, придумав другую версию: Александр Львович любит четырех женщин, и она – одна из них! Катька злорадствует: – Ага, маму, бабушку, жену и тещу. У него еще дочка есть! Ты – не влезаешь! – Может, про другое спросишь? – предлагает Лора, сочувствуя теперь всем влюбленным на свете. |