Онлайн книга «Про психов»
|
Про Костю на время позабыли. Мориц попал в больное место Мента. – Вы даже не понимаете, что вы сейчас сказали, вы вообще ни х… не понимаете, Мориц. – Мент начал мелко трястись, и стал заметен тик: губы уходили вправо медленно, как будто рывками, а возвращались назад одной большой судорогой. Мориц, гримасничая, кивнул Косте: – Вот, господин учитель, полюбуйтесь, какие у нас здесь менты. Загляденье, а не менты! Вы раньше ментов-психов видели? Нет? Этот – уникальный. Я ему говорю все время, что его мучают души невинно сознавшихся, а он не верит! Не желает называться полицейским! Представляете, сошел с ума на переаттестации, боится теперь, что его полицаи достанут и будут судить за грехи. Похоже, Мориц пытает Мента. Косте его жалко. Но Мент, неожиданно послав всех по-татарски, удаляется в сторону курилки. Девушка-юноша, до этого времени молчаливо наблюдавшая, улыбается Косте: – Ну вот и поговорили… Вы его не бойтесь, он добрый, после войны все никак в себя не придет. Тяжко ему там пришлось. Скоро полегчает, уже третью неделю лечится, через недельку все наладится. – А что с ним случилось? – спрашивает Костя, высматривая в коридоре обиженного Мента. – Война, ранение, неудачная реабилитация, пьянство. После армии в милицию работать пошел, но там у него проблем много. Неуживчивый. Взятки брать отказывается, с системой борется – страдает, в общем, – спокойно рассказывает девушка-юноша. Грубый голос заголосил издалека: – Но-о-виков! Но-о-виков! Костя не сразу услышал свою фамилию, только когда голос медсестры приобрел отчетливо гневные интонации, вдруг догадался, что зовут именно его. – К доктору собирайся. Быстрее! – Постовая медсестра подходит к Косте и тянет его за локоть. – Я пойду причешусь, – забеспокоился Костя, – к доктору все же. – Потом причешешься. Ты и так красавчик. – Сестра смеется. Костю ведут вон из отделения. За железной дверью дышится легче. Лечащий доктор Кости, Майя Витальевна, сидит за столом и пишет. – Садитесь вот сюда, – указывает на стул. Майю Витальевну Костя видит второй раз. В первый раз, где-то полчаса назад, она шла по отделению с историями болезней под мышкой и серьезным выражением лица. Уверенная и юная. Летела. В белом халате и черных туфлях на тонких острых каблуках. Большие голубые глаза на узком лице, тонкий рот, каштановые волосы до плеч, при этом похожа на какое-то смешное животное. Обычно Косте нравились другие женщины – как будто лучше и выше его самого. Но Майя Витальевна не такая. Мягкий и теплый взгляд, смешная манера говорить суетливо, быстро, проглатывая слова и слоги. Говорить с ней легко. Кажется, она не обидит. Она задавала вопросы и записывала, он с удовольствием отвечал. Расслабившись, сидел и рассматривал ее, перебирая в памяти названия смешных животных. Нужное ускользало. «Это твой психиатр, Костенька, теперь все будет хорошо», – пошутил про себя. У Майи Витальевны заскулил мобильный. Она взяла трубку, на другом конце провода, как догадался Костя, была мама. Лицо Майи Витальевны нахмурилось. – Температуру померили? Мама ответила, и Майя нахмурилась еще больше. Потом быстро продиктовала маме схему лечения и положила трубку. Она расстроилась и посерьезнела. – Кто-то заболел? – Ребенок заболел. Третий раз с сентября, как в садик пошла, так и болеет все время, – сказала она грустно, и Косте стало ее жалко. Майя Витальевна открыла его историю болезни. Он видел свою фамилию на синей истрепанной папке. НОВИКОВ. – Константин Юрьевич, расскажите, что с вами случилось? – Ничего не случилось, доктор, у меня все хорошо. Надеюсь, что вы это поймете и немедленно отпустите меня домой. Майя Витальевна вздохнула и скучным голосом стала рассказывать о том, что прямо сейчас отпустить никак не получится, что есть процедура поступления в больницу, что поступил он из милиции и что его сразу же отпустят, как только прояснятся все обстоятельства. После чего вытащила из истории бланк – СОГЛАСИЕ НА ЛЕЧЕНИЕ – и протянула его Косте: – Вы не волнуйтесь, Константин Юрьевич, никто вас насильно лечить не собирается. Как только поправитесь, сразу пойдете домой, а пока подпишите согласие. Это формальная бумага, но она необходима, подписывайте. Доктор говорила таким мягким и приятным голосом, так мило не выговаривала букву «р», что Костя, сам себе удивившись, взял и подписал: – Ну ладно, если она формальная, тогда давайте, подпишу. – Хотелось сделать ей приятное и не расстраивать такими глупостями, как упрямство. Стыдно стало, что ребенок ее болеет, а он, Костя, сидит тут и капризничает. – Вот и хорошо. Согласие на лечение исчезло в синей папке. Опять зазвонил телефон. – Да-да, уже иду. – Майя раздраженно поморщилась. – Меня на совещание вызывают, так что встретимся позже, и вы мне все подробно расскажете, хорошо? Вы пока подумайте, какие у вас жалобы, что беспокоило в последнее время. – Хорошо, Майя Витальевна. А когда мы с вами теперь встретимся? – Скоро встретимся, Константин Юрьевич, скоро. Я вас вызову. – Она встала из-за стола, открыла дверь и проводила Костю в отделение. Напоследок мило улыбнулась, опять напомнив смешное животное. «Я его точно видел, недавно по телевизору», – пытался вспомнить Костя, но образ ускользал. Костя вернулся к рисующей компании. Мориц поинтересовался: – Ну что же наша фея, познакомились? Как она вам? Чем утешила? – Понравилась. Такая милая. Бумагу подписал – согласие на лечение. Мент, сидевший рядом, крупно вздрогнул: – Подписали согласие, товарищ учитель?! А вы подумали, прежде чем его подписывать? Вы что, согласны лечиться?! Чем же таким вы приболели? Каждый следующий вопрос вызывал в Косте все больше тревоги: действительно, зачем он подписал? – Она сказала: формальная бумажка… – Да… Господин учитель, совсем вы на воле от жизни отстали, – задумчиво подытожил Мориц. – Верите всяким феям. Кто же верит людям в белых халатах? Ну все! Теперь вы с нами надолго, так что привыкайте, вдыхайте, так сказать, полной грудью наш полный отчаяния воздух! Вы теперь один из нас! Костя смотрел на всех в полном ужасе. Что же он наделал? Один из них? Какой ужас… Из ступора его вывело повсеместное шуршанье. Все задвигалось, даже коконы в палатах зашевелились: «Шмон, шмон». Дурной голос орал: «Я хочу сдохнуть! Я не буду перевозить белье, у меня руки трясутся! Я все равно закончу жизнь са-мо-у-бийством! Сделайте мне смертельную инъекцию! Немедленно! За что меня опять во вторую палату?!» Костя ошалело прислушивался к воплям, пытаясь понять, что происходит. К воплям присоединялись звуки идущего где-то на верхнем этаже ремонта, все еще тренировалась пожарная сигнализация, терпеливым голосом призывая покинуть здание. |