Книга Ласточки, страница 51 – Лия Флеминг

Он тепло улыбнулся, и сердце Мадди как-то странно екнуло. Парень, который был выше ее… это что-то новенькое. Особенно мальчик с глазами цвета барвинка и выгоревшими на солнце каштановыми волосами. Он отдал ей биту и снова поклонился. Он еще и хорошо воспитан! Таких в Сауэртуайте не так много.

Когда они пошли в церковный зал пить чай с печеньем, она чувствовала, как его взгляд прожигает ей спину. Он следил за ней, и Мадди ощущала, как раскаленные железные щипцы медленно поднимаются по ее кардигану. Впервые в своей молодой жизни она понимала, что на нее смотрят не как на чучело, а с восхищением, интересом и благодарностью.

Комната вдруг расплылась перед глазами девушки, и ей захотелось подойти к Дитеру поближе нему и расспросить о его жизни. Внутренний голос подсказывал, что не стоит быть такой откровенной, особенно перед Глорией и другими девушками. Они не поймут, начнут издеваться, сочтут ее поведение непристойным, посыплются шуточки, а она этого не вынесет.

Но Мадди понимала, что именно она сделала этого парня героем и помогла выиграть матч. Пока что этого достаточно, тем более что ее поступок не остался незамеченным. Вера Марри тут же воспользовалась моментом и привела парня в Бруклин, чтобы познакомить с Белфилдами.

Именно тогда Мадди узнала, что Дитер собирается стать студентом Тюбингенского университета, тем более что получил стипендию. Его отец был лютеранским священником, другом зверски замученного пастора Дитриха Бонхоффера, повешенного в Флоссенбургском концентрационном лагере за проповеди против гитлеровского режима.

Теперь в Дрезден вошли русские, и Дитеру было нелегко вернуться на родину, чтобы узнать о судьбе родных. Вера всячески пыталась приобщить его к летним мероприятиям.

– Мы хотим, чтобы он познакомился с возможно большим числом молодых людей, – пояснила она.

В Англии уже поговаривали об обмене визитами между членами англиканской церкви и немецкими молодежными группами.

Плезанс оглядела Дитера, прекрасно зная о существовании правил, не позволявших брататься с бывшими врагами, но ничего не сказала.

Молодой человек вынес пристальный осмотр, сел и с интересом начал осматривать гостиную, мебель, картины, стараясь не показывать, что ему не по себе.

Мадди подумала, что они равны с этим парнем. Им пришлось вынести много несправедливостей, горя и скорби, страдать от душевных ран. Оба выжили, хотя стали жертвами. Слушая его историю, она не испытывала ни гнева, ни неприязни. Только печаль, что их семьи были сметены войной.

В следующее воскресенье они снова встретились в церкви, где Дитеру пришлось вынести немало косых взглядов.

Молодой человек не был красив, как кинозвезда, но что-то в нем привлекало девушку. Мадди чувствовала, что он хорошо учится, а характер у него мягкий. Добрый великан.

Они привыкли к военнопленным в уродливых мундирах, приводившим в порядок дороги, складывавшим сено в копны, маршировавшим или сидевших в кузовах грузовиков. Даже потерпев поражение, они не теряли жизнерадостности. Некоторые были грубы и вульгарны. Но Дитер другой! Закален работой на ферме. Длинные ноги в чужих шортах – мускулистые и загорелые.

Раньше она никогда не рассматривала мужское тело, и теперь ее бросило в жар.

Когда он вошел в комнату, сердце снова екнуло.

Сегодня она долго укладывала волосы в мягкие локоны. Косы с лентами остались в прошлом. Умылась, побрызгала на себя одеколоном и накрасилась новой помадой. Теперь поход в церковь приобрел для нее совершенно новое значение.

Скоро наступит ежегодный праздник сбора урожая, и Мадди молилась, чтобы Дитер все еще был здесь, чтобы повеселиться вместе с другими.

Глория была слишком занята новой работой в доме доктора Ганна и его шумной семейки, чтобы заметить перемену в настроении подруги. Они послали письмо Грегу, но Мадди не упомянула о новом знакомом. Грег посчитает глупостью ее желание развлекать врага в Бруклине, а она ни с кем не может делить чувства, бурлящие в ней, как газировка.

Иногда она с томиком стихов Джона Донна забиралась на сиденье-подоконник в кабинете. Последнее время он был ее любимым поэтом. Его стихи так романтичны!

Хотел бы знать, как жили

До нашей мы любви?

Иль не жили совсем?

Шекспир, писавший сонеты, и Эмили Бронте уж точно знали, что она испытывает. Последнее время утомительная школьная программа перестала быть такой скучной, наполняясь новым смыслом.

* * *

При каждом удобном случае Мадди забегала в дом викария, чтобы увидеть Дитера, а однажды, возвращаясь с прогулки верхом на Монти, встретила его. Неужели случайно?

Оба с улыбкой остановились, краснея и пытаясь вести себя как обычно, словно ничего особенного не происходило.

Мадди спешилась, и они уселись на каменной ограде, глядя на поля.

– Здесь так прекрасно, очень мирно. Ни дыма, ни взрывов бомб. Наверное, здесь не было войны, – вздохнул он.

Мадди покачала головой. Важно, чтобы он знал, что им тоже пришлось нелегко.

– Моя семья погибла, – попыталась она объяснить Дитеру свою ситуацию на школьном немецком. – Бомба попала в дом, и бабушка с дядей сгорели. Родители утонули вместе с кораблем. У меня никого не осталось. Это из-за войны я оказалась здесь.

Дитер повернулся к ней.

– Ужасно. Почему такое с нами случилось?

Мадди промолчала. Что тут скажешь?

– Больше это не должно повториться, мистер Шульте.

– Вы очень добры ко мне, Мадлен. Пожалуйста, зовите меня просто Дитер.

Ей нравилось, как он произносит свое имя. Оно так экзотично звучит!

– А я – Мадди. Вы сделали бы то же самое для меня.

– Не уверен. Дела плохи, когда проигрываешь войну: ни надежды, ни еды, ни денег. Люди злы и не понимают, почему мы снова оказались в пропасти.

– Нужно было по одежке протягивать ножки, – ответила она.

Дитрих недоуменно воззрился на нее. Но тут же рассмеялся.

– Ах, да, понимаю. Мы хотели захватить одежду остальных, но они не позволили, тогда мы попытались украсть ее. Но они оттолкнули нас и захватили нашу одежду. И теперь мы остались голыми.

Не совсем то, что она имела в виду, но в принципе правильно.

– Давайте не думать об этом. Все кончено. Потом будет лучше.

– У людей долгая память, Мадди. Много лет пройдет, прежде чем наши народы снова станут друзьями, – вздохнул он, снимая очки и осторожно протирая линзы.

– Идете сегодня на танцы? А вот мне нечего надеть на бал.

– О, да это никакой не бал, – отмахнулась Мадди. – Танцы в амбаре, сельские, с хороводами. Вы должны ходить по кругу и следовать указаниям распорядителя.

– Распорядителя?