Онлайн книга «Ласточки»
|
Хотела бы Плам узнать хоть немного больше о брачной ночи! Брат только успел посоветовать ей лежать тихо и не шевелиться. – Не двигайся, пока все не кончится. Будет не слишком больно, ведь ты много ездишь на лошадях! Все будет хорошо. Но Джерри всегда любил мчаться галопом, очертя голову. И обошелся с ней довольно грубо, не отпуская, пока не удовлетворился. Так что удовольствия она получила, прямо говоря, не слишком много. Но как она могла омрачить невинность Мадди такими подробностями? Жар бросился в лицо, в голову, охватил все тело, как в те моменты, когда она лежала, пытаясь заснуть… Неужели признак наступления климакса? Тогда ее надежды зачать ребенка станут неосуществимыми? Джерри скоро вернется, а она даже не могла определиться в своих чувствах по этому поводу. Если бы у них был сын! А пока наследницей считается Мадди. Все так запуталось! Но тут до нее донесся запах подгоревшего молока, уже шипевшего на плите. «Дьявол! Я даже не могу спать, пока не выпью чашку какао!» Ее официальная работа в хостеле закончилась, но она по-прежнему трудилась там, расчищая накопившиеся за годы дебри хозяйственных забот. Что сделают с самим зданием? Теперь она была вынуждена слушать постоянные охи и стоны свекрови. Нужно найти себе занятие, иначе она сойдет с ума! В конце концов найдет какую-нибудь волонтерскую работу. Что будет, когда уедет Мадди?! Мадди и Плам сидели на кухне, как почти всегда по вечерам. Плам было легче принести чашки и кофейник в гостиную. – Ну, вот. Правда, молоко сбежало, – извинилась она. – Ничего, – улыбнулась Мадди. – Как, по-твоему, я могла бы поехать в Германию? – Повидаться с Дитером? Плам тоже улыбнулась. Значит, она была права. Все дело в Дитере. – Я все гадала, действительно ли вы друг другу нравитесь. Мадди залилась краской. – Мы собираемся писать друг другу. Будем переписываться, как с Грегом. Ой, а я ведь сто лет ему не писала. Не то что Глория. Но можно мне поехать, навестить Дитера? – А он просил тебя об этом? – уже не скрывала интереса Плам. – Ну, как тебе сказать. Трудно получить разрешение. А его семья стала совсем бедной. – Вряд ли тебя сейчас пустят в Германию. И к чему так торопиться? Ты что, влюбилась? – Немного. И он тоже. Он мой первый настоящий бойфренд, и, знаешь, он такой умный! Совсем не похож на здешних парней. Мадди покраснела еще гуще. – Все потому, что он иностранец, чужой, из вражеской страны… как арабский шейх, – засмеялась Плам. – Но в сравнении с ним другие парни кажутся глупыми. Мадди так серьезно защищала любимого, что Плам была тронута. – Я всегда думала, что твой лучший друг – Грегори, – заметила она. – Да, но мы так давно его не видели. Он не потрудился нас навестить, и его письма такие… взрослые, что ли, все насчет того, как сколотить состояние на кирпиче и известке или что-то в этом роде. Он считает нас детьми. – Тебе почти семнадцать… полагаю, теперь все изменится. – Семнадцать – вполне подходящий возраст, чтобы умереть за свою страну, и я достаточно взрослая, чтобы… Она осеклась, пытаясь найти подходящее слово. Плам мгновенно насторожилась. – Взрослая? Для чего? Надеюсь, ты не сделала ничего такого, чего делать не следовало? – О чем ты? – вновь ощетинилась Мадди. – Какое облегчение! Мало ли что бывает, когда любовь вскружит голову! Плам улыбнулась, пытаясь перейти на беспечный тон. Но ее сердце бешено колотилось. «Полегче… не дави….» – говорила она себе. – Это как с Билли Форситом, которому пришлось жениться на Юнис Биллингтон? – Откуда ты об этом знаешь? – Необязательно быть математиком, достаточно просто уметь считать. Маленького Сэма крестили всего через шесть месяцев после того, как они пошли к алтарю. Но что плохого в том, чтобы заниматься любовью? Она посмотрела прямо в глаза Плам. Левый глаз девушки по-прежнему немного косил, но теперь это было едва заметно. Плам изо всех сил старалась не покраснеть. – Конечно, в этом нет ничего плохого. Но сначала надо пожениться. – Вот и Дитер так говорит, – кивнула Мадди. «Ох! Вот это действительно облегчение!» – Похоже, этот Дитер – благоразумный парень, с трезвой головой на плечах. Хорошо, что ты с ним будешь переписываться, возможно, снова брать уроки немецкого, чтобы совершенствовать грамматику и правописание. Секретарь с немецким легче сможет найти работу… – За границей! Гениально, тетечка Плам! Я могла бы работать в Германии, пока он будет там учиться. Можно записаться на вечерние курсы. – Я не совсем это имела в виду. Требуется время, чтобы понять: увлечение ли это или настоящее чувство, – пояснила Плам, надеясь, что Мадди ее поймет. Первая любовь редко бывает долгой, особенно если влюбленных разделяет Ла-Манш. – О, это, должно быть, настоящее. Любовь приходит лишь однажды, – вздохнула Мадди. – Ты начиталась любовных романов. – Только «Ромео и Джульетту» и сонеты… – И видишь, чем это закончилось. Первая любовь – нечто особенное, страсть тебя захлестывает. И думаешь, что все это никогда не кончится, но на самом деле это что-то вроде практики, чтобы подготовить тебя к настоящему чувству, – терпеливо объясняла Плам, вспоминая, как сама по уши влюбилась в сына садовника. Они едва успели, краснея, обменяться робкими взглядами, прежде чем отец увез его работать на ферме. – Это все равно что фейерверк, вспышка пламени, а потом – ничего. – Зато так великолепно! Дитер – добрый и умный. «Надеюсь, он еще и джентльмен, – подумала Плам при виде светящегося лица Мадди. – Чем они там занимались?» Из уст Мадди их история казалась достаточно невинной: всего лишь украденные в парке поцелуи. Как мило! Она никогда не испытывала к Джеральду ничего подобного. Просто кружилась в водовороте танцев и вечеринок, примерок и приглашений. Он и не ухаживал за ней толком. А если бы ухаживал, она скоро поняла бы, что за этими облегающими тартановыми брюками и мундиром Гринховардского полка кроется холодный и расчетливый прохвост, который без зазрения совести развлекается с другими женщинами, стоит ему заскучать. Сейчас, сидя напротив влюбленной, с сиявшими глазами племянницы, Плам почувствовала, как где-то в ее животе повернулся зеленый кинжал зависти. Мадди молода. У нее вся жизнь впереди. Жаль, что Плам не может начать свою сначала. Тогда она не сидела бы здесь. Это точно. |