Онлайн книга «Серафима прекрасная»
|
– Вам нельзя! Сима с силой отпихнула его: – Да иди ты! Она первой забежала в комнату. Ничего она не видела, кроме него… Виктор лежал, раскинув руки, его невидящие глаза смотрели в потолок. – Витя, Витенька! Алиса и Штырь забились в угол у окна. – Стоять, руки за голову, не двигаться! – кричали милиционеры. Они надели им наручники и увели из комнаты. Только этого Сима не заметила. Она опустилась к телу мужа. – Витя… Витенька мой… Витя! – звала она его. Но он молчал и не шевелился. И глаза были также неподвижны. Сима заревела раненым зверем: – Витя, убили Витеньку! – Скорую бы надо! – сказал оставшийся тут милиционер. Сима закрыла собой тело Виктора: – Нет! Не отдам! Когда она пришла в себя, прошептала: – Не надо скорую. Мертвый мой Витенька. Убили Витеньку. Из-за меня погиб муж мой. Защитить хотел… В кухне сидели Красин и Полина Сергеевна. У обоих были мрачные, скорбные лица. – Никуда ей не надо ехать. Ее сейчас лечить надо. Она ведь даже не плачет, а это страшно, – переживал Красин. – Конечно, пусть живет у меня. – В санаторий ее хороший отправлю под Москвой, Ваньку тоже, да и Виктора надо тут хоронить. Я договорюсь. В кухню вошла Серафима. Лицо у нее было каменное. – Спасибо, профессор. Только лежать он будет в той земле, на которой родился и которую пахал. Так я решила, и точка. Красин и Полина посмотрели на Симу. Было что-то магически-сильное в ее застывшем от горя лице. – Так я решила, так и будет! Окаменевшая Сима сидела под большим портретом Виктора в траурной раме. Мария Ивановна умоляла ее: – Сима, милая, поплачь ты, поплачь. Легче же станет! Сима, не губи себя, плачь, Сима, плачь. В слезах стыда нет! Сима! Сама Мария Ивановна слез сдержать не могла. – Видишь, я-то сдержаться не могу, не могу, Сима! – Она рыдала, а Сима продолжала молчать. – Господи, за что, за что тебе-то столько мук, Симка, за что? Поплачь, милая, поплачь! Сима молчала. Архитектор заглянул в комнату: – Маш, там эта пришла. Рвется в дом. – Кто? Архитектор не успел ответить. Ира Долгова оттолкнула его, ворвалась в комнату, пьяная, растрепанная. Сима встала и молча посмотрела на нее. – Ты… Ты его убила, в Москву уволокла. Ты жизнь его съела! Ты… Сима сказала тихо и спокойно: – Не ори – в доме покойник. Иди, попрощайся с ним, он в той комнате! – Пойдемте! – Архитектор увел рыдающую Иру. Сима сидела с детьми под портретом, а в другой комнате истошно голосила и убивалась Ирочка. Так убивается и причитает, обливаясь слезами, всякая деревенская баба на похоронах. Две соседки-сплетницы встретились у Симиного дома. – Вот ведь какая – мужа-то полюбовницу пустила проститься. – А чего теперь делить? Нет парня. – Как Симка детишек-то потянет? – Господи, да как тянула прежде, так и потянет. Не это самое страшное. Как она без него, без Виктора своего жить-то станет? И станет ли! В этой комнате свадьбу их играли, в этой же и поминали. Витю хоронили из старого родительского дома. За столом поминальным сидела безмолвная Сима. Сын и дочка рядом с ней. Плакала в голос, не могла уняться Ирочка. Мать толкнула ее в бок: – Да уймись ты, Ирка, уймись! Перед людьми стыдно, что ты ревешь громче жены. Не поможешь слезами горю. Да поутихни ты! Мария Ивановна, сидевшая рядом, остановила мать: – Не трогайте ее. Пусть выплачется. И по своей любви несбывшейся, и по своей жизни непутевой. Пожилой механизатор дядя Петя, что был когда-то бригадиром у Виктора, встал, откашлявшись, поднял стопку: – Земля тебе пухом, Витюшка. Любили мы тебя, потому как ты без злобы человек был, не таил зла ни на кого. Не предательствовал, не подличал… Похоронили тебя рядом с другом Андрюшкой. Тот на войне пал. Ты в мирное время погиб. Оба от руки бандитской. Мало мужиков у нас на селе осталось, одни бабы за столом сидят. Сын твой, Ванечка, мал еще – тринадцать годков. У тети Насти внуку десять, у Маринки сынку пятнадцатый пошел… На них одна надежда. Может, они вытащат нашу жизнь. И будет она такой, про которую мы все только мечтали всегда, да дальше мечты дело не доходило. Спи спокойно, Витенька, любили тебя мы все! Он опрокинул рюмку до дна. И за ним все остальные. Кто-то из женщин платочком утирал слезы. Ира рыдала опять во весь голос. А Сима ни одной слезы так и не проронила. Расходясь после поминального стола, каждый подходил к Симе, Ване и Валечке, обнимал их, слова участливые говорил. Ира – последняя. Стояли они вплотную друг к другу. Смотрели друг на друга. Сима вдруг произнесла первая: – В дом вернись. Поговорить надо! Ира молча пошла за ней. Кровать здесь убрана, комната полупустая. Та самая комната, в которой много лет назад увидела она их с Виктором в кровати… Сима села на стул. Ира стоять осталась. – Некуда тебе ехать, Ира! Не сложилось у тебя в городе. Оставайся с нами. Я тебя дурным словом никогда не помяну. Оставайся. – Нет. Я и сама уеду, и дочку заберу. Ты вон сына расти, а я Валюшку. – Да как же ты ее вырастишь, Ира? Ты ж вон мимо рюмки равнодушно не ходишь! Как я тебе дочь отдам? – Так и отдашь. Не родная она тебе, а мне родная! – закричала Ира. – Нет. Это Витина кровь. Моя, значит! – Витина? Да это я ему наплела! Хотела, чтоб бросил тебя, чтоб женился на мне. Ничего Витиного в ней нет, поняла? Моя она и только моя, все ей скажу! И заберу, заберу, заберу у тебя, слышала? – истерично вопила Ира… Вот она что задумала! – Нет. Валечка – она Зорина. – Сима стояла на своем. Ира с кулаками кинулась на Симу. – Моя дочь! Моя! Ты, гадина, все забрала у меня, все, все. – Она била Симу, но та не отвечала. Забежали в комнату Мария Ивановна и Василий Аркадьевич, с силой выволоки Иру, из Симиного дома. – Что ей надо, этой дуре? – спросила учительница у Серафимы, вернувшись к ней. – Известно что. Валюшку. Мария Ивановна страшно ахнула… Мать тащила истеричную, пьяную Иру домой. – Я все скажу ей, все. Кто мамка ей родная, скажу! И поглядим тогда! – орала Ирка. |