Книга Скажи волкам, что я дома, страница 32 – Кэрол Рифка Брант

— По-моему, вы не понимаете.

— Чего не понимаем?

— Нужно, чтобы костюмы были из одной эпохи. Нельзя смешивать разные времена.

— Ничего страшного, — сказал Тоби. Сказал дружелюбно и очень спокойно. — Мы знаем, что делаем.

— Сэр, вы просто не понимаете, — повторила женщина, скрестив руки на груди. — Мы не делаем снимки в костюмах из разных эпох. Таковы правила. Как я уже говорила, у нас большой выбор костюмов.

Я посмотрела на свои ноги. Елизаветинские туфли, имевшиеся в костюмерной, были мне маловаты, и пятки немного свисали. Тоби положил руку мне на плечо, и у меня вдруг возникло странное ощущение, что мы с ним заодно. Я не уверена, что мне хотелось быть заодно с Тоби в чем бы то ни было, но в тот конкретный момент — перед этой упертой теткой с ее глупыми правилами — я очень остро прочувствовала наше с ним единение.

— Прошу прощения, — сказал Тоби. — В смысле, простите, пожалуйста, но если мы платим деньги, то какая вам разница, в каких костюмах мы будем фотографироваться?

— Не знаю, насколько вам будут понятны технические подробности, но, во-первых, есть разные фоны…

— Фон — это не главное. Пусть не подходит. Возьмите что-нибудь среднее между нами. Да что угодно возьмите, нам это не важно. — Голос Тоби утратил обычную мягкость. Но уже было понятно, что эту упрямую тетку ничто не заставит пойти на уступки.

— Сэр, посмотрите на образцы наших снимков в фойе и на улице. Посмотрите внимательно и скажите, есть там хотя бы одна фотография со смешением эпох? Я слышу, вы иностранец. У вас, может быть, принято по-другому, не знаю… А у нас принято так.

Тоби не нашелся, что на это ответить. Повисла неловкая пауза. Все ждали, что будет дальше: кто не выдержит первым.

— Я переоденусь, — проговорила я почти шепотом.

— Что вы сказали? — переспросила женщина.

— Я сказала, что переоденусь. Подберу себе что-нибудь в колониальном стиле.

— Нет, Джун. Не надо. Мы все это затеяли ради тебя. Просто поедем в другое место. Найдем что-нибудь… Должно же где-то быть место, где мы можем делать все, что захотим.

В общем-то, правильные слова. Вот только нет никакого другого места. Я посмотрела на Тоби, и у меня в голове промелькнула мысль, от которой мне сделалось по-настоящему страшно: а что, если я никогда больше не встречу такого, как Тоби, — человека, готового совершать всякие прекрасные глупости вместе со мной? И что тогда со мной будет? Как тогда жить?

— Нет, — сказала я твердо. — Я хочу здесь.

Пару секунд мы смотрели друг другу в глаза, а потом Тоби опустил голову.

— Ну почему все всегда именно так? — сказал он. — Только я сам переоденусь. Дайте мне пару минут.

Я кивнула, и Тоби скрылся в костюмерной. Елизаветинский наряд не подходил ему категорически. И к тому же был мал. Слишком короткий камзол. Слишком тесные рейтузы — так что сразу было видно, какие худые у Тоби ноги. Очень-очень худые. Это первое, что я подумала. Но, с другой стороны, я не так часто вижу мужчин в облегающих рейтузах. И особенно — худощавых и стройных мужчин типа Тоби. Может быть, это нормально. Может быть, у них у всех такие ноги. И все, что мне говорили о Тоби, — это неправда. Может быть, у них с Финном и не было ничего такого. Может быть, Тоби был его другом. Не близким, а просто. Как я сама.

Женщина извинилась за причиненные неудобства и сказала, что сделает несколько снимков. Сказала, надо поэкспериментировать с разными позами. Даже не знаю, что там на них получилось, на этих снимках. Один раз Тоби приобнял меня за плечи и прошептал на ухо:

— Не бойся, Джун.

Он то и дело поглядывал на меня краем глаза. С таким видом, как будто знает меня всю жизнь. С одной стороны, это бесило, но с другой — даже нравилось, и в какой-то момент мне вдруг стало смешно. Вся эта затея показалась настолько нелепой и безумной, что я еле сдержалась, чтобы не расхохотаться.

— Готово! — объявила женщина.

Она сказала, что пришлет нам фотографию, как только та будет готова.

— То есть как? После стольких хлопот мы не можем забрать фотографию сразу? — возмутился Тоби.

— Конечно, нет. Проявить, напечатать — это требует времени.

Тоби был похож на ребенка, которому не разрешили уйти из магазина уже в новеньких, только что купленных кроссовках.

— Хорошо, но нам нужно два экземпляра.

Женщина сделала пометку у себя в блокноте.

— Без проблем, сколько скажете. Кстати, а можно полюбопытствовать: вы сами откуда?

Тоби ответил не сразу. Он заговорщицки взглянул на меня, потом прищурился и посмотрел женщине прямо в глаза.

— Мы сами издалека, — произнес он с таинственным видом. — Мы оба. Из чужедальних далеких краев.

По дороге домой мы договорились, что расскажем друг другу по одной истории о Финне. Тоби рассказал, как они с Финном ездили на пляж на заливе Кейп-Код — на тот самый пляж, куда Финна и маму возили детьми. Тоби был никудышным рассказчиком. Он постоянно сбивался и путался, забегал вперед и возвращался назад, запинался на каждом слове и подолгу молчал, вспоминая детали и соображая, как лучше сказать. Но я все равно слушала с интересом, потому что это была новая для меня история. Никакого особого смысла в ней не было. Разве что в самом конце, когда Финн и Тоби ужасно замерзли, потому что Финн уговорил Тоби переночевать прямо на пляже. Под конец я уже пожалела о том, что услышала этот рассказ. Потому что мне тоже захотелось туда, на тот пляж. Вместе с Финном.

Рассказ Тоби занял почти всю дорогу до дома, так что на мою историю времени уже не осталось. И хорошо, что не осталось. Я получила новую историю о Финне, а мне самой не пришлось ничего говорить. Не пришлось ничем делиться.

Я не знала, который час, но попросила Тоби высадить меня рядом с библиотекой. А уж оттуда я дойду пешком. Тоби въехал на стоянку у библиотеки и заглушил двигатель. Еще пару секунд мы просто молча сидели, как будто не зная, что делать дальше. В машине не было часов, и мне вдруг подумалось, что я, возможно, нашла свою складку во времени. Тесную синюю капсулу, где времени не существует вовсе. А Финн, может быть, прятался в бардачке. Мне казалось, что, если сейчас открыть дверцу, волшебство тут же закончится.

— Хочешь еще? — Тоби протянул мне упаковку клубничной жвачки, и я взяла еще одну пластинку.

— Уже поздно, наверное. Мне надо домой. А то мне влетит.

— Одну секундочку. — Тоби опустил стекло, сунул руку в карман и достал монетку в один цент. На миг зажал ее в кулаке и выбросил в окно. — На счастье, — улыбнулся он. — Иди посмотри, орел там или решка.

Мне не хотелось ему говорить, что так ничего не получится. Счастливые центы приносят удачу, только если найдешь их случайно. Я убрала в рюкзак папку с набросками и открыла дверцу.