Онлайн книга «Слепые по Брейгелю»
|
— О боже… Вы и в такую минуту… В своем репертуаре, Злата. — Мария, давайте без эмоций. Так должна или не должна? Мне надо, чтобы во всем ясность была. — Нет, ничего вы мне не должны! — Хорошо. В таком случае, я надеюсь, не увижу вас на похоронах? — А почему?.. Почему я не могу?.. — Хорошо, я объясню. Дело в том, что Павел в нашем городе лицо довольно известное, и мне бы не хотелось… — А, поняла, можете не объяснять дальше. Вы переживаете за имидж честно скорбящей вдовы, да? Убитой горем любимой и любящей жены? — Да, именно так. И не надо ёрничать и переступать грани приличия, уважаемая. Поймите меня, наконец. Мне бы не хотелось, чтобы посторонняя женщина рыдала у гроба на виду у всех и вызывала ненужные вопросы. — Хорошо, можете не волноваться. Ни рыданий у гроба, ни вопросов не будет. Рыдать будете вы, по всей видимости. Потренируйтесь у зеркала, чтобы лицом в грязь не ударить да имиджа не испортить. — Послушайте, вы! Кто вам дал право со мной так разговаривать? Кто вы такая, откуда вообще взялись? И чего вы от меня добиваетесь? Я же сразу спросила — сколько я вам должна? Я готова заплатить в пределах разумного, сколько вы хотите? Я спрашиваю, даже несмотря на то, что наверняка вы и от Павла получили то, что хотели! Ведь получили, правда? — Да, конечно. Конечно, получила. Я очень много от него получила. Вы себе даже не представляете сколько. Можно сказать, целую жизнь. — В каком смысле — жизнь? Простите, не понимаю ваших аллегорий! — И не поймете. Да ладно, господь с вами. Давайте лучше, записывайте адрес, чего зря воду в ступе толочь… Записываете? — Да. Продиктовав адрес, хотела сразу нажать на кнопку отбоя, но голос Златы вновь строго зажурчал в ухо: — Надеюсь, вы будете находиться по этому адресу? То есть дождетесь моего представителя, он прямо сейчас выедет? — Представителя? То есть?.. А вы, значит?.. Почему представителя-то? — Слушай, ты! Хватит уже. Без тебя разберусь, что мне делать, поняла? Ей показалось, тельце телефона в ладони завибрировало энергией злобного посыла. Все-таки не сдержалась бедная Злата, отпустила на волю хамство. Видимо, сильно у нее хамство ядреное, волей неуправляемое. Тоже — своего рода беда… — И не вздумай сама что-то предпринимать, слышишь, ты? — продолжал свирепствовать в трубке злобный посыл. — Просто сиди и жди. Его заберут через два часа. Ты ему никто, тебя ни в одной инстанции даже слушать не будут, поняла? — Да, поняла. Я подожду… представителя. Можно, я отключусь? Уж больно слушать тебя невыносимо… Эти два часа она плохо запомнила, если честно. Жалела потом, что не сосредоточилась, потратила драгоценное время на бездарные слезы. И лицо Павла плохо запомнила. И фотографии никакой не осталось — даже самой плохонькой… А впрочем, лицо — не главное. Все равно она Павла никогда не забудет. И нескольких дней его жизни, и смерти. Да, и смерти! Он даже в смерти своей был очень убедителен. И потрясающе красив. А потом в дверь вошли люди — четверо мужчин в строгих дорогих костюмах. Один из них подошел, спросил холодно: — Вы Мария? — Да. Я Мария. И так же холодно кивнул, проговорил тихо: — Все. Можете быть свободны. Ключи от квартиры куда занести? — Положите под коврик, я позже заберу. Она потом слышала, выходя из дверей, как он стоял у окна, прижав к уху мобильник, докладывал: — Злата Юрьевна, мы на месте… Да, она ушла. Нет, ничего не сказала, просто ушла. Дома она тихо опустилась на кухонный табурет, сложила руки на столе. Подумалось — вот, жизнь. Обыкновенная жизнь, вечер, июнь, листья шелестят, пух тополиный летит. Из окна медленно наплывают сумерки, собираются в углах пугливыми тенями, боясь обеспокоить печальную хозяйку. Но стоит сделать шаг, дотянуться до выключателя, и… И вспомнилось вдруг, ожгло мыслью — письмо! Неужели она письмо Павла забыла там, в квартире? Подскочила, кинулась ветром в прихожую, дернула «молнию» на сумке… Нет, не забыла. Вот оно. Надо еще раз перечитать… Не успела — отвлеклась на звонок мобильника. Глянула на дисплей и даже не удивилась, чье имя на нем высветилось. Саша. Прошелестела в трубку вполне обыденно, будто ждала дома с ужином, а он на работе задерживался. По крайней мере, ей так показалось. — Да, Саш… Слушаю тебя… — Маш… Ты плачешь, что ли? — Нет. Уже нет, по-моему. — Но я слышу — плачешь. Что-то случилось, да? — Да, случилось… Павла жалко… — вздохнула, прислушиваясь к своему голосу. И впрямь слезно звучит. — А кто это — Павел? Хотя… У меня нет права спрашивать, да? — Ну почему же, Саш. Павел — это Павел. Он мой друг, Саш. Вернее, больше, чем друг. Вернее, был друг… А теперь его нет. Он умер сегодня. Как это странно проговаривать вслух… У-мер… — Маш, погоди… Да, горе, я понимаю… Но у тебя такой голос… — Какой? — Другой. Это не твой голос. С тобой все в порядке, Маш? — Со мной? Да-а-а, со мной все как раз в абсолютном порядке. А что ты хотел, Саш? Чего звонишь? — Не знаю… То есть знаю, конечно же. Нам надо поговорить. Но если ты сейчас не можешь… — Отчего же не могу? Могу. Давай поговорим. — Да? Тогда я начну сразу с главного, можно? — Валяй с главного. — Я ошибся, прости меня. Ты сможешь когда-нибудь простить меня, Маш? — Да, смогу. Я теперь, знаешь ли, все могу. Легко. Абсолютно. Без комплексов, страхов и рефлексий. — Понимаешь, Маш, я раньше к тебе относился неправильно, к себе неправильно… — Да, и я тоже. К тебе относилась неправильно, к себе неправильно. — Маш… А можно все исправить, как думаешь? — Нужно, Саш. Нам просто необходимо все исправить. Мы оба не слепые и не поводыри, правда? Мы просто мужчина и женщина. Обыкновенные мужчина и женщина. Счастливые, зрячие, вместе идущие по одной дороге мужчина и женщина. Приезжай, Саш. Прямо сейчас приезжай… |