Онлайн книга «Неприкаянный дом»
|
Соседка с третьего этажа. Когда-то мы учились в одной школе, только она класса на три младше. – Сами сволочи! Олигархи проклятые! – с нижней площадки доносятся истошные крики. Старуха-процентщица, та самая, которую я планировала ограбить. Экспроприировать крупяные запасы. В самые голодные времена. – Всё скупили! Теперь еще гусей жрут! Жрите, жрите… Вот напишу Путину – найдет на вас управу! – Нет, ну ты представляешь! – соседка задыхается от возмущения. – Это я – олигарх! – она держит гуся, обглоданного с одного бока. – Ну и что мне с этим делать? – Обрежь, – я смотрю с сомнением. – Ни хрена себе обрезание! – она хихикнула. – По самое не могу . – А как он пролез в кухню? – Да не в кухню. На балкон. Холодильник забит – не сунешь. Ну, я взяла и вынесла… Я бросаюсь к балконной двери. Слава богу. Тарелки стоят нетронутыми. Если б не гусь, плакал бы мой студень… Выглядываю в прихожую: соседка уже ушла. Отправилась делать обрезание… Котяра совсем распустился. Раньше такого не было. Похоже, варит ему из старых запасов. На кашах не очень-то разгуляешься. Не иначе, захотел мяска… Представляю, как они сидят вдвоем, смотрят телевизор: хозяйка на диване, наглый котяра – в кресле. Мечтает о Вискасе , облизываясь на рекламу… Небось думает: не повезло. Другие обжираются импортным кормом. В особенности его бесят рекламные котята: мелкие твари, от горшка два вершка, а туда же… Вылизывая лапы, домашнее животное грезит о возмездии: уж он бы их придушил… Его хозяйка ни о чем не догадывается. Думает: добрый котик. Кот потягивается: «Ничего… Придет и наше времечко: тогда и передушим. И старух, и котят…»– Как дела? Я вздрагиваю: не заметила, как она вошла. Увлеклась мыслями о братьях наших меньших. – Вот, – дочь выкладывает на стол. – Купила на всякий случай. Две увесистые пачки. – У нас что, ведро салата? – Ерунда, – она машет рукой. – Майонеза много не бывает. А это, – она оглядывает очищенные овощи, – на оливье? А любимый мой сделала? Ее любимый называется голландский. Сомневаюсь, что голландцы в курсе.... Морковь натереть на терке. Лук порезать и обжарить отдельно. Одну банку шампиньонов накрошить. Сырые помидоры нарезать на дольки. Добавить тертый сыр. Все заправить майонезом. – Не было, – отвечаю сухо. – Чего не было? – она захлопывает дверцу холодильника. – Так я бы купила. – Шампиньонов в банках. Вообще не было. – Где? – она переспрашивает. – Не где, а когда. Ты же просила: всё , как раньше… – Ну как это – не было? Импортные поставки-то были. Если вы с папой не покупали, это совсем не значит… У нас в группе есть девочка, так она рассказывала: ее отцу выдавали заказы. Всё: и паштеты, и шампиньоны, и эти, как их… крабы. – Чтобы получать такие заказы, надо было работать в каком-нибудь обкоме. Судя по всему, папа твоей знакомой… Ты ее не спрашивала? – Нет. Об этом я не спрашивала. – Вот возьми и спроси. – А этот? С отварной курицей? ... Отварные куриные грудки нарезать, добавить кусочки ананаса (резаные, из банки), 5–6 листьев китайской капусты. Заправить майонезом. – Тоже не было. – Чего? – в ее глазах искреннее изумление. – Кур?! – Ананасов в банках, китайской капусты. Дочь говорит: – Смешно. Я была уверена, что эти уж точно советские… Выходит, облом ? – Почему – облом? – мне обидно за наше прошлое. – А куриный студень, а свекла с грецкими орехами?.. Почему ты стоишь в куртке? Сними. – Сниму. Ну, и как мы будем без пепси… Хотя бы фанту или… апельсиновый сок. – Тоже не было. – Ну уж… – Александра бурчит недовольно. – Сок-то, положим, был. – Был. – Мне не хочется идти против правды. – Виноградный, яблочный, черноплодный, березовый. Разливной или в трехлитровых банках. – Почему трехлитровых? – она клонит голову к плечу, как удивленная курица. – Не знаю. Видимо, проще и удобней хранить. – Ты… и это купила?.. – Конечно. Две банки. Яблочный и грушевый. Сними куртку и перелей в кувшины. Она кружит по кухне, собираясь с мыслями. Когда чувствует себя озадаченной, не может усидеть на месте. – У тебя что, целая программа? Следующим номером к нам явится КГБ? – В наше время КГБ просто так не являлся. В эксклюзивных случаях, для особых клиентов. – Бред какой-то, – она бормочет. – КГБ как бонус … Сквозь стекло кухонной двери я вижу, как она уходит, ссутулив спину. Это у нее тоже от отца. Когда ее папочка погружается в размышления, всегда почему-то горбится. Интересно, как она объяснит своим гостям?.. Скажет: мать сошла с ума? Теперь говорят: спрыгнула . Как с крыши… – Любуйся! – она распахивает дверь. Замирает на пороге. – Ну? Скажешь, твоя дочь – не красавица? Этого я никак не скажу. Хорошо, что она купила это платье. – Очень. Замечательно. – А туфельки? – Александра встает на цыпочки. – Круто, да? Ой! Мусик, кошмар! Полшестого… Так, – она скидывает туфли. – Бегом накрывать. Ее гости явятся в семь. – Надень тапки. Зацепишь новые колготки. Кстати, а эта девочка тоже будет? – Девочка? Какая девочка? – С обкомовским папой. – При чем здесь эта девочка? У нее другая компания. – Вот и я говорю: ни при чем. Кстати, а кто их родители? Она пожимает плечами: – Родители… Да никто. Ну, в смысле, обыкновенные. Вроде тебя и папы. – Ленинградцы? – Господи, Мусик… Вот уж не думала, что ты у нас сноб! Утешься, точно не гастарбайтеры. А где скатерть? В ящике? – Большая, белая! – я кричу вслед. Она возвращается через две минуты: – Смотри… – расправляет крахмальные складки. На скатерти темноватое пятно. – Что будем делать? – Стелить, – я пожимаю плечами. – Все остальные короткие. – Ну не знаю… как-то неловко… – Ничего, замаскируем тарелками. В крайнем случае скажешь: так и задумано. Мол, раньше не было хорошего порошка. Сама же говоришь: хеппенинг . Александра поглядывает с сомнением: – Но как-то все-таки отстирывали… Может, сходить? Купить одноразовые. Хотя… |