Онлайн книга «Терракотовая старуха»
|
Девушка в лиловом кривится едва заметно. Эта девушка нравится мне все больше. – Остерегайтесь подделок, – Александра постукивает ножом по рюмке. – Фирма «Татьяна и дочь». Закуски, приборы, столовая посуда. Все исключительно идентичное. Прямые поставки из прошлого века. – Машина времени? Очаровательно. Кстати, вот и подлинный штамп, – Виталий переворачивает пустую тарелку. – ЛФЗ. Ленинградский фарфоровый завод. В наше время так рассматривали кузнецовские. На столе два лишних прибора. Один – для отца. А другой?.. – Круто! – Лисичка пробует салат из редьки. – Моя мама покупает в «Карусели». Что вы туда добавляете: какую-то травку? Я улыбаюсь: – Эта травка называется яблоко. – Ой... Я сразу поняла: точно не базилик и не майоран. – А я было решил, что это – кориандр, – женственный Виталий поддерживает беседу. – Надо же, оказалось просто яблоко... Чтобы стать гурманом, надо начинать с детства... – Мама, ты слышишь? «Газпром» сделал Родику предложение. О-очень приличные условия: тридцать тысяч, соцпакет, первый год оплачивают съемную квартиру: считай, еще тридцать. – Почему так дорого? – Столичные расценки, – дочь объясняет небрежно. – Главный офис в Москве. – Это – пока. Вчера проезжал, вовсю заколачивают сваи. Скоро выстроят. – К нам в контору ходит один клиент. Занимается кукурузиной. Говорит, строят в обход всех законов – и местных, и федеральных. Его группа с этим борется. – Да... Не перевелись еще романтики, – Виталий разводит руками. – А мне ее жаль, – Лисичка делает грустную мордочку. – Ее – это кого? – Небесную линию. Согласись, было так похоже на Венецию... – она употребляет прошедшее время. – Почему было? – все-таки я переспрашиваю. – Не было, а есть. – Потому что скоро закончится, – Родион пожимает плечами. – Объективная реальность. Иного выхода нет: достойное существование или... Чтобы в город пришли деньги, надо прогнуться под башню. Виталий ловит мой взгляд. – А зачем «Газпрому» филологи? Какая-то специальная программа? Похоже, пытается сменить тему. Про себя я усмехаюсь: не стоило стараться. Неужели я испорчу ей праздник? – В нашей группе второй иностранный – арабский. – Восточные языки – перспективно. Если не угодишь в горячую точку, – девушка в лиловом пробует грушевый сок. – В смысле, куда-нибудь на Восток. – Ну, этого добра и у нас навалом. – Позиция, конечно, слабенькая, но как первая запись очень даже прилично. Во всяком случае, если надумаешь брать кредиты. Тем более в Москве. – Виталий тянется к графинчику с соком. – Вот и будешь офисным планктоном. Учти, этих сокращают в первую очередь. Особенно в кризис. – А как же «Зенит»? Ты же у нас такой болельщик! – Болеть можно где угодно, был бы приличный телевизор. Кстати, о башне, – Родион одергивает крахмальные манжеты. – Маркиз де Кюстин еще когда советовал: Петербургу нужна вертикаль. – Что и требовалось доказать, – Виталий взмахивает вилкой. – Мысль гения опережает свое время. – Помню, звонит моя школьная подруга, – девушка в лиловом катает хлебный шарик. – Сто лет не общались. Ни здрасьте, ни до свидания: «Поздравляю с победой!» С какой, говорю, победой? А она: «Как – с какой? Кубок – наш!» – Их, их. А после матча неплохо послушать Диму Билана. Или Агутина с Варум. Лисичка хихикает. Девушка в лиловом корчит презрительную гримаску: – Снобизм, мой дорогой Виталик, никого не украшает. – Это я-то – сноб?! Моя дорогая и милая Маргоша! В глубине души я прост, как какой-нибудь государственник или либеральный демократ. Такова уж планида политолога. Знал бы, выбрал исторический... Вот уж кто далек от народа! Дальше только декабристы. – И юристы, – Родион подмигивает моей дочери. – Непра-авда! – она грозит ему пальчиком. – Заявляю как будущий адвокат. Лично я собираюсь стать как Ленин. Владимир Ильич начинал защитником обездоленных. – Главное, чем он закончил! Но заметь: Ульянов-Ленин, царствие ему небесное, легкого лежания, имел первоначальный капиталец. Кстати, за это тоже неплохо выпить. Желаем тебе не обирать обездоленных, в смысле на них не пахать! – Ты не находишь, – Маргоша поводит плечом, – что твоя политология – довольно странная наука. Есть в ней что-то шизофреническое. – В смысле, два пишем, три в уме? Золотые слова, – Виталий подтверждает с удовольствием, – но! Больной отдает себе отчет. Не забывай, в какую нам поживается эпоху или, – он отдает поклон в Лисичкину сторону, – пожевывается. Пост-мо-дерн, – разбивает насмешливо. – Его и потребляем. Родион, как будущий филолог, не даст мне соврать. Правда, Родик? – Схожу проверю горячее, – я шепчу беззвучно, одними губами. Не хочется прерывать их застольный разговор. Дочь кивает. У нее прекрасное настроение. Кажется, вечер удался. О своем я уже не заплачу, лишь не видеть бы мне на земле... Их головы обладают особым быстродействием. Как современные компьютеры. Этому языку мне уже не научиться. Я оглядываю кухню. Куда же она делась, эта чертова варежка?.. Александра заглядывает: – Мусик, там папа пришел. Странно, почему я не слышала звонка? – Маргоша – это уменьшительное от Маргариты? – От какой Маргариты?.. Да не-ет! Виталька прикалывается. Однажды сказала: мечтает стать Маргаритой. – Встретить своего Мастера? – Ну, мама!.. В клубе была специальная программа: бал у Сатаны. Все эти готы уже достали! Одна школота. А тут прикольно! Грим, костюмы... Кстати, как поживает наша курочка? – она распахивает духовку. – О! Класс! Слушай, а где прихватка? На том балу все гости были мертвые. – Костюмы? И что, все девушки – голышом? Александра изумляется: – Почему голышом? В бикини. Перья, каблуки, стразы!.. Но, – она перехватывает мой взгляд, – не я. Твоя дочь – очень серьезная девица. Даже на Хэллоуин ходит одетой, в чем сказывается особая материнская заслуга... А где большое блюдо? – В шкафу, под тарелками. Осторожно, опять сорвется, – я кричу вслед. Нижняя дверца давно сломана. Если не придержать, срывается с петель. Бикини... Почему – бикини?.. – Поздравляю, – мой бывший стоит в дверях. В руках три гвоздички. – Ничего себе букетик... Это что, они принесли? |