Онлайн книга «Двенадцать стульев»
|
После длительных расспросов «кому да зачем» ему открыли, и он очутился в темной, заставленной шкафами, передней. В темноте кто-то дышал на Остапа, но ничего не говорил. – Где здесь гражданин Коробейников? – спросил Бендер. Дышащий человек взял Остапа за руку и ввел в освещенную висячей керосиновой лампой столовую. Остап видел перед собою маленького старичка-чистюлю с необыкновенно гибкой спиной. Не было сомнений в том, что старик этот – сам гражданин Коробейников. Остап без приглашения отодвинул стул и сел. Старичок безбоязненно смотрел на самоуправца и молчал. Остап любезно начал разговор первым: – Я к вам по делу. Вы служите в архиве Старкомхоза? Спина старика пришла в движение и утвердительно выгнулась. – А раньше служили в жилотделе? – Я всюду служил, – сказал старик весело. – Даже в канцелярии градоначальства? При этом Остап грациозно улыбнулся. Спина старика долго извивалась и наконец остановилась в положении, свидетельствовавшем, что служба в градоначальстве – дело давнее и что все упомнить положительно невозможно. – А позвольте все-таки узнать, чем обязан? – спросил хозяин, с интересом глядя на гостя. – Позволю, – ответил гость. – Я Воробьянинова сын. – Это какого же? Предводителя? – Его. – А он что, жив? – Умер, гражданин Коробейников. Почил. – Да, – без особой грусти сказал старик, – печальное событие. Но ведь, кажется, у него детей не было? – Не было, – любезно подтвердил Остап. – Как же?.. – Ничего. Я от морганатического брака. – Не Елены ли Станиславовны будете сынок? – Да. Именно. – А она в каком здоровье? – Маман давно в могиле. – Так, так, ах, как грустно. И долго еще старик глядел со слезами сочувствия на Остапа, хотя не далее как сегодня видел Елену Станиславовну на базаре, в мясном ряду. – Все умирают, – сказал он, – вот и бабушка моя тоже… зажилась. А… все-таки разрешите узнать, по какому делу, уважаемый, вот имени вашего не знаю… – Вольдемар, – быстро сообщил Остап. – … Владимир Ипполитович? Очень хорошо. Так. Я вас слушаю, Владимир Ипполитович. Старичок присел к столу, покрытому клеенкой в узорах, и заглянул в самые глаза Остапа. Остап в отборных словах выразил свою грусть по родителям. Он очень сожалеет, что вторгся так поздно в жилище глубокоуважаемого архивариуса и причинил ему беспокойство своим визитом, но надеется, что глубокоуважаемый архивариус простит его, когда узнает, какое чувство толкнуло его на это. – Я хотел бы, – с невыразимой сыновней любовью закончил Остап, – найти что-нибудь из мебели папаши, чтобы сохранить о нем память. Не знаете ли вы, кому передана мебель из папашиного дома? – Сложное дело, – ответил старик, подумав, – это только обеспеченному человеку под силу… А вы, простите, чем занимаетесь? – Свободная профессия. Собственная мясохладобойня на артельных началах в Самаре. Старик с сомнением посмотрел на зеленые доспехи молодого Воробьянинова, но возражать не стал. «Прыткий молодой человек», – подумал он. Остап, который к этому времени закончил свои наблюдения над Коробейниковым, решил, что «старик – типичная сволочь». – Так вот, – сказал Остап. – Так вот, – сказал архивариус, – трудно, но можно… – Потребует расходов? – помог владелец мясохладобойни. – Небольшая сумма… – Ближе к телу, как говорил Мопассан. Сведения будут оплачены. – Ну что ж, семьдесят рублей положите. – Это почему ж так много? Овес нынче дорог? Старик мелко задребезжал, виляя позвоночником. – Изволите шутить. – Согласен, папаша. Деньги против ордеров. Когда к вам зайти? – Деньги при вас? Остап с готовностью похлопал себя по карману. – Тогда пожалуйте хоть сейчас, – торжественно сказал Коробейников. Он зажег свечу и повел Остапа в соседнюю комнату. Там кроме кровати, на которой, очевидно, спал хозяин дома, стоял письменный стол, заваленный бухгалтерскими книгами, и длинный канцелярский шкаф с открытыми полками. К ребрам полок были приклеены печатные литеры – А, Б, В и далее, до арьергардной буквы Я. На полках лежали пачки ордеров, перевязанные свежей бечевкой. – Ого! – сказал восхищенный Остап. – Полный архив на дому! – Совершенно полный, – скромно ответил архивариус, – я, знаете, на всякий случай… Коммунхозу он не нужен, а мне, на старости лет, может пригодиться… Живем мы, знаете, как на вулкане… Все может произойти… Кинутся тогда люди искать свои мебеля, а где они, мебеля? Вот они где! Здесь они! В шкафу. А кто сохранил, кто уберег? Коробейников. Вот господа спасибо и скажут старичку, помогут на старости лет… А мне много не нужно – по десяточке за ордерок подадут – и на том спасибо… А то иди, попробуй, ищи ветра в поле. Без меня не найдут!.. Остап восторженно смотрел на старика. – Дивная канцелярия, – сказал он, – полная механизация. Вы прямо герой! Польщенный архивариус стал вводить гостя в детали любимого дела. Он раскрыл толстые книги учета и распределения. – Все здесь, – сказал он, – весь Старгород! Вся мебель! У кого когда взято, кому когда выдано. А вот это – алфавитная книга – зеркало жизни! Вам про чью мебель? Купца первой гильдии Ангелова? Пожа-алуйста. Смотрите на букву А. Буква А, Ак, Ам, Aн, Ангелов… Номер… Вот. 82742. Теперь книгу учета сюда. Страница 142. Где Ангелов? Вот Ангелов. Взято у Ангелова 18 декабря 1918 года – рояль «Беккер» № 97012, табурет к нему мягкий, бюро две штуки, гардеробов четыре – два красного дерева, шифоньер один и так далее… А кому дано?.. Смотрим книгу распределения. Тот же номер 82742… Дано… Шифоньер – в Горвоенком, гардеробов три штуки – в детский интернат «Жаворонок»… И еще один гардероб – в личное распоряжение секретаря Старпродкомгуба. [185]А рояль куды пошел? Пошел рояль в Собес, во 2-й дом. И посейчас там рояль есть… «Что-то не видел я там такого рояля», – подумал Остап, вспомнив застенчивое личико Альхена. – Или, примерно, у правителя канцелярии городской управы Мурина… На букву М, значит, и нужно искать… Все тут. Весь город. Рояли тут, козетки всякие, трюмо, кресла, диванчики, пуфики, люстры… Сервизы даже, и то есть… – Ну, – сказал Остап, – вам памятник нужно нерукотворный [186]воздвигнуть. Однако ближе к телу. Например, буква В… |