Онлайн книга «Жизнь и приключения Светы Хохряковой»
|
– Подсохло, подсохло. Весна совсем. И ты, Мань, по весне расцвела прямо. Хорошеешь день ото дня. – Да я просто беременная, теть Ань, – вдруг сказала Манечка и тихонько радостно засмеялась. У теток от такого ответа отпали челюсти, они-то приготовились к длительной и приятной процедуре травли. «Преступница» сначала должна была долго отпираться и бегать от них, а они бы ее, наоборот, подлавливали бы, изобличали и стыдили. А тут – нате вам, сразу – я беременная. Что теперь дальше делать прикажете? Одной злой волшебнице все же удалось захлопнуть челюсть, потому что она как-то неуверенно произнесла: – Шалава бесстыжая! Но товарки ее не поддержали: – Да ладно вам, баба Катя. Я не бесстыжая, я счастливая. И Маня легкой походкой отправилась к своему дому. Очнулась Дудкина и прокричала Мане вслед: – Родители-то знают? Маня обернулась и тоже крикнула весело: – Приедут – скажу! До свидания! И она помахала всем рукой. Очень расстроились ревнительницы нравственности, что лишились привычного развлечения, но духом не пали, а возложили все свои надежды на приезд Маниных родителей. Ну и тетя Люся их уже не подвела. Приехали они утром в воскресенье. Все жители слободы были свободны и поэтому, как только завидели грузовик дяди Пети, сразу высыпали на свои крылечки. Я же стремглав понеслась к Мане. Столкнулась с тетей Люсей и дядей Петей у их калитки. – Здравствуй, Света! Ты куда так несешься-то? – спросила тетя Люся. – С приездом, теть Люсь! Да вот борщ варю, а лаврушка кончилась, хочу у Мани попросить. – Борщ – дело хорошее, – вступил в разговор дядя Петя. – Может, пригласишь похлебать? – Ой, дядь Петь! Как вы загорели уже! Да Маня сама небось наготовила вкуснятины, она у вас хлопотунья. Вот рада будет, что вы приехали! – тараторила я громко, а уж как к двери подошли, я вообще заорала во всю глотку: – Маня! Встречай! Родители приехали! Тетя Люся аж шарахнулась: – Ты чего орешь, Светка? А Манечка уже открыла дверь и с радостным визгом бросилась обнимать и целовать родителей. Они вошли в дом, а я задержалась и увидела, что тетки со всех ног стекаются к Маниному дому, боясь пропустить представление. Зрителей собиралось достаточно. Прибывших первыми я попыталась урезонить: – Ну чего вы приперлись? Ступайте по домам, вам здесь не театр! – Вот ты в театре своем и командуй, кому куда идти. А здесь ты не указчик. Я еще погавкалась с ними, но тут из дома раздался дикий крик, и я рванулась внутрь. Кричала тетя Люся, и кричала вполне ожидаемые в данной ситуации слова: бесстыжая, опозорила родителей, как теперь людям в глаза смотреть, и еще, что она сейчас придушит дочь своими руками. Но она не только кричала, она гонялась за Маней с большим вафельным полотенцем, пытаясь огреть. Маня же бегала от нее, уворачивалась, но иногда все-таки получала. Бегать с пузечком ей было нелегко, она придерживала его одной рукой, второй пыталась отбить полотенце. Лицо у Мани было красным, она время от времени просила: – Мам, ну не надо! Но родительница ее вошла в раж, волосы растрепались, на лице поблескивали капельки пота, глаза горели. Маня вдруг надрывно закричала: – Ну и убивай! Убивай вместе с внуком! Плюхнулась на диван и заплакала. Тетя Люся и давай лупить ее полотенцем куда попало, та только пузо закрывала да плакала громко, как ребенок. – Опомнись, теть Люсь! Я попыталась оттащить ее в сторону. Но мамаша падшей дочери не опомнилась, а начала лупасить полотенцем меня. Это было так больно! Сначала я, не ожидавшая такого поворота событий, офигела и стояла пугалом недвижным, получая удары, потом адреналин вдарил в голову, и я начала сопротивляться. Завязалась нелепая женская драчка. Тетя Люся била меня и обвиняла во всех смертных грехах: – Это ты, шалава, с толку ее сбила. Артистка хренова! Да чтоб ты провалилась, дрянь городская! Я тоже в долгу не оставалась: – Совсем одичала в лесу своем! Променяла дочь на оленей! Следить за дочерью надо было! Тут она как хлестанет меня по лицу. – Глаз! – заорала я. – Глаз мне выбила! И я, завывая, картинно рухнула на пол в позу эмбриона. Глазу действительно досталось, но не так сильно, как я изображала. Зато тетя Люся испугалась, бросила полотенце и завопила: – Петя, я ей глаз выбила! Меня теперь в тюрьму посадят! Петя! – И она рухнула на диван рядом с плачущей Маней и тоже зарыдала: – Доченька моя единственная! Мамку твою в тюрьму теперь посадят. И помочь тебе теперь некому будет, и защитить от злых людей. И внучка теперь не увижу! Они начали так истово обниматься и целоваться, словно «воронок» уже прибыл за тетей Люсей и безжалостные милиционеры прямо сейчас утащат ее в тюрьму. Я решила, что достаточно мы повеселили народ за забором своими радиоспектаклями, поднялась с пола и, не переставая моргать правым глазом, из которого все время лились слезы, заявила: – Да нет, вроде видит, – и плюхнулась к ним на диван третьей. Сидели мы втроем, молчали и только всхлипывали. Силы покинули воительниц. Никто не выиграл. Ничья. – Ну хватит сырость разводить! – впервые за всю катавасию нарушил молчание дядя Петя. – Побуянили и хватит! И вдруг как-то беззащитно улыбнулся: – Люська! У нас же маленький будет! Елки-палки! Мань, ты говоришь мальчик? – Мальчик, пап. УЗИ показало. – Слышь, Люсь, – мальчишка! Тетя Люся почему-то закрыла лицо руками. – Нормально у тебя там все, в животе-то? – с беспокойством поинтересовался будущий дед. – Врачи сказали, что все хорошо. – Когда ждать? – В сентябре. – Не так уж и долго. – Дядя Петя встал, подошел к Мане и как-то неуклюже, смущенно поцеловал ее в голову. – Ты это… Теперь поаккуратнее, что ли. Береги мальца-то. Он осторожно положил свою здоровенную ладонь на живот дочери, тихо засмеялся: – Привет, парень! – Шевелится? – шепотом спросила тетя Люся. – Шевелится, мам, еще как шевелится. Потрогай! И Маня положила руку матери на свой живот. Не знаю, что уж там почувствовала тетя Люся, но она вдруг нагнулась и поцеловала Манин животик. В доме явно пролетел ангел, потому что наступила какая-то радостная тишина. – Вы там живые? – раздался крик с улицы. Дядя Петя подошел к приоткрытому окну и гаркнул: – Живые! – а потом обернулся к нам: – Надо народ успокоить, а то после вашего ора с испугу кто-нибудь милицию вызовет. – И он пошел к дверям, распахнул их настежь и объявил: – Все нормально, гражданки и граждане. Поучила мать дочку как положено, а теперь радуемся. Внук у меня будет, бабоньки! В сентябре! Всех на крестины приглашаю. Ух, выставлюсь! Никто трезвым не уйдет! |