Онлайн книга «Свет в окне»
|
В детективном романе спросили бы, кому это было выгодно, но Ольке пришлось жить не в детективе, а в другой системе координат, чужой и уродливой, где нужно было выжить с минимальными потерями, а не ловить преступника. Что ж, детство могло кончиться и раньше. Девять лет – вполне осмысленный возраст, чтобы с ним расстаться. Только она сама в свои девять об этом не знала. А теперь, к счастью, не осталось никаких рефлексий и комплексов, только воспоминания о счастливом детстве, которое потом оборвалось. Теперь нужно было сдавать историю философии и английский, ходить на работу и делать ремонт в «крысятнике», чтобы найти обмен. Появилась мечта – не столько о двухкомнатной квартире, сколько о том, чтобы расторопный Николай Денисович не обрел к ней ключ. Потому-то и запомнился тот осенний вечер. Олег перестал дуться. Она отодвинулась от секретера с разложенными конспектами и спросила: – Он что, нашел «Архипа»? – Хуже: «1984», – мрачно ответил Олег, но было видно: он рад, что она заговорила, будто ничего не произошло. – Почему «хуже»? – Потому что Солженицына хотя бы печатали… – Вот и скажи, что это, мол, Солженицын. Он наверняка не читал. Или что фантастика какая-нибудь. – А что я скажу, почему фотокопия? – Да потому что книжный дефицит на дворе! В магазинах нет, в библиотеке не достать, на макулатуру тем более не купишь; вот люди и пересняли. Он задумался. – Откуда? – Что «откуда»? – Пересняли откуда? – А мы почем знаем? Нам почитать дали – и спасибо; нам дела нет, кто да откуда. Муж с облегчением погладил бородку. – Это идея… Ольга захлопнула секретер. – Да и не будет он доскребываться. Вспыльчивые быстро отходят. Николай Денисович не «доскребывался» – сделал вид, что ничего не было: ни сомнительных копий, ни «черт знает на ком», ни собственного его безобразного крика. До этого эпизода свекор был ей симпатичен, и симпатия, как Ольге казалось, была взаимной. Высокий, прямой, с быстрыми, точными движениями и живыми хитроватыми глазами, Николай Денисович имел привычку неожиданно улыбаться, когда улыбки совсем не ждешь. Две длинные складки вокруг рта симметрично раздвигались, словно занавес, под усами становилась видна золотая коронка сбоку, и тогда в лице появлялось что-то авантюрное. Алиса Ефимовна, в отличие от мужа, улыбалась часто и с готовностью, но как-то не до конца, будто думала о другом. Незаконченная улыбка придавала ее розовому лицу ровную безмятежную приветливость и добродушие, что очень подходило к ее щедрой полноте, выпуклым голубым глазам и неторопливой манере говорить. Выражалась свекровь очень стерильно: лифчик никогда не называла лифчиком, как и трусы трусами, говорила: бюстгальтер и трико. Когда она неторопливо двигалась, накрывая на стол и придирчиво рассматривая бокалы на свет, Ольга ждала чего-то вроде: «Этот стакан нехорошо себя ведет». Недавно свекор увлеченно рассказывал о каком-то эпизоде на совещании: «Я спрашиваю: “Так получается, что у нас безвыходное положение?”. На что он спокойно отвечает: “Знаете, Николай Денисович, старый еврейский анекдот, что, как ни ложись, все равно вы–т?”». Алиса Ефимовна возмущенно прервала: – Николай! Что за лексикон?! Олег с хохотом повалился на диван: – Пап, ты мою молодую жену хотя бы пожалей! Ольга в жалости не нуждалась: хоть сама терпеть не могла мат, получила к нему прививку во время геологической практики, где он являлся таким же непременным атрибутом, как бур и молоток, и столь же навязчивым, как комары. Она сама не заметила, как перестала слышать нудные матюги – так перестаешь слышать постоянно включенное радио. Свекровь же очень страдала от ненормативной лексики. В такие минуты муж из «Коленьки» превращался в «Николая», нежно-розовое лицо ее наливалось гневным густым румянцем, отчего все веснушки переставали быть видны. Черняки были образцовой семьей. Их род и племя остались на Украине, откуда они происходили. После войны Николая Денисовича отправили по работе в Псковскую область, затем в Ленинград, и только незадолго до рождения сына супруги осели в Городе. Олег, единственный ребенок, рос на глазах у матери: Алиса Ефимовна работала в детском саду. «У меня музыкальное образование по классу фортепьяно», – сообщила со скромным достоинством. Терция – доминанта – терция… Музыкой свекровь не злоупотребляла – пианино в доме не было. Видимо, ей вполне хватало детсадовской программы, где из года в год разучивали «Маленькой елочке холодно зимой» и «Петушок, петушок, золотой гребешок», что Олька помнила из собственного детсадовского опыта. Семью дополнял старый кот Кузя. Когда Ольга спросила, гуляет ли «ваш кот» во дворе, Алиса Ефимовна поправила: «Это кошечка». Аналогичную ошибку лет пятнадцать назад совершил Олег, притащив в дом хилого серого котенка, который до встречи с ним накопил кое-какой жизненный опыт – по всей вероятности, несладкий, почему и согласился безропотно на мужское имя. Котенок только-только освоился с домом и хозяевами, покладисто откликался на «Кузя, котик», как балкон начали осаждать местные котики столь отпетого вида, что чувствительная Алиса Ефимовна потеряла сон. Тогда-то и выявилась истинная сущность Кузи. Радостный Олежка с криком: «У нас будут котята!» кинулся во двор осчастливить этой перспективой желающих и не слышал, как Алиса Ефимовна твердо заявила: «Только не это! Мы должны принять меры». Либо слышал, но не придал значения, либо просто не понял в свои четырнадцать лет загадочную фразу. Меры, однако же, были приняты незамедлительно. Кошка по-прежнему была всеобщей любимицей. После принятых мер она стала похожа на хозяйку: располнела и двигалась так же неторопливо, разве что веснушек не было. Теперь ее балконный моцион никто не нарушал. Она продолжала называться Кузей, но кошкой быть перестала. Существо с мужским именем; бывает. – Какое счастье, – доверительно призналась Ольге свекровь, – что мы с Коленькой вовремя приняли меры. Ведь мы тогда в коммунальной квартире жили, и вдруг бы – котята! Какое счастье. «Знаешь, я в тот день ревел, как… сирота какой-нибудь, – признался Олег, – не мог поверить, что Кузька… что у Кузьки никогда котят не будет, понимаешь?» Ольга кивнула. Какое счастье, подумала она, что твоя мать не сотворила такое над собой, ведь тогда не было бы тебя, и мы никогда бы не встретились. Какое счастье. Присутствие кошки сильно облегчало общение с Черняками. Когда затягивалась пауза, достаточно было погладить сонную Кузю и задать какой-нибудь невинный вопрос типа: «А чем вы ее кормите?», после чего свекровь начинала подробно и любовно живописать: |