Онлайн книга «У нас в саду жулики»
|
Лариса подняла бокал и торжественно произнесла: – Ну, давайте, за знакомство! – и залихватски запрокинула голову. И сразу видно, как сказала бы Зоя, что «интеллиго». Обычно Зоя добавляет «задрыпанное», но Ларисе такое определение не подходит. Скорее уж томная. И даже возвышенная. Одним словом, литератор. Еще до нашего знакомства Лариса «зарубила» переводы моего друга. И мой друг считает, что она «не права». Мне об этом трудно судить, но как человек, приехавший с Колымы, я могу засвидетельствовать, что смотреть на Ларису приятно. На нее смотришь – и как-то радуется глаз. Ей, оказывается, уже под сорок. А с виду не дашь и тридцати. «Переложив пивком», я потянулся к салату. Лариса нетерпеливо закричала: – Ну, давайте, теперь давайте слушать! Володя отодвинул фужер и включил. Головка, слава Богу, подошла, и я запел. « Дорога вьется пропыленной лентою, – мужественно пел я на кассете, – то вверх ползет, то лезет под откос. И засыпает утомленный Лермонтов, как мальчик, не убрав со лба волос»… При этих словах я сначала посмотрел на Ларису, а потом на Володю. Лариса сидела гордая. Как будто я пел не про Лермонтова, а про самого Володю. А Володя и на самом деле был похож на мальчика. Он сидел и с какой-то восторженной робостью слушал. Не то чтобы мои песни были так хороши. Просто Володе не верилось, что его стихи могут быть еще вдобавок и песнями. И сразу видно, что Володя не избалован вниманием бардов. Кассета все продолжала крутиться, и я уже пел « Не фартит нам с тобой, товарищ …». И теперь меня успокаивал сам Володя и все призывал, « стиснув зубы, работать »; а когда запел про « жену Достоевского », то мы с Ларисой подумали, что это про нас: я – что вот нет у меня своей « Анны Григорьевны », а Лариса, наверно, решила, что она-то и есть « горлица среди ворон». Мы снова решили выпить, и Володя нажал на клавишу «стоп». Лариса наполнила бокалы. Она у меня спросила: – А что вы, Толя, так воинственно настроены против женщин? Я удивился: как это так воинственно, когда моя любимая песня Булата Шалвовича « Женщина, ваше величество» . Но это так, про себя. А вслух я ей возразил. – Да вообще-то не воинственно… просто моя любимая женщина… как-то разбила о мою голову бутылку с пивом… Лариса всплеснула руками: – Да что вы! Жена? Я опустил голову: – Да. Жена. Володя тоже всплеснул руками: – Да. Это не « Сниткина ». Лариса уже перешла на красное, и мы опять чокнулись. И как-то вдруг сделалось грустно. Я когда выпиваю, то в ожидании надвигающегося скандала всегда какой-то пристукнутый. Володя нажал на клавишу.– …Похоже!.. – вдруг прошептала Лариса и от избытка чувств даже захлопала в ладоши. – Нет, правда, похоже!.. Давайте, Толя, еще раз… И мне пришлось петь на бис. Володя снова нажал на клавишу и перекрутил пленку назад. И я запел опять. « Голова ясна после близости , – пел я с выражением сильного мужчины, – словно небо после грозы»… – Похоже… – еще раз повторила Лариса, – вы знаете, Толя, у Володи адский темперамент… И тут они вдруг вспомнили про мою гитару. Когда я играю на гитаре, то вожу по ней как курица лапой, но если прилично накачаться, тогда мне уже наплевать. Решили сделать перерыв, и Володя с Ларисой попросили меня что-нибудь изобразить наяву. Прямо сейчас. Но я еще не набрал высоты и поэтому решил повыламываться. Меня еще надо было упрашивать. Я скромно потупился: – Да я и играть-то не умею… так, три аккорда… для себя… – и сразу было видно, что я напрашиваюсь на комплимент. Володя даже возмутился: – Что ты… что ты… все очень здорово… – мы с ним уже перешли на «ты». Но я не сдавался. Я предложил: – Пускай лучше Володя что-нибудь прочитает… Володя как-то засуетился и, не то потирая, не то поглаживая руки, забегал в полумраке по комнате. Он выхватывал откуда-то с полок листы и тут же их запихивал обратно. Не то, все не то. Потом убежал в другую комнату, а мы с Ларисой переглянулись и еще раз выпили. Володя возвратился и протянул мне целую кипу. Потом выбрал оттуда несколько страниц и успокоился: – Вот… И я погрузился в чтение. Володя вместе со мной наклонился и, как будто оправдываясь, поморщился: – Да это не интересно… давай лучше спой… Теперь уже, в свою очередь, возмутился я. Я закричал: – Да ты что!.. Наоборот, интересно… Он даже отмахнулся: – Да чего там интересного… Я опять наклонился: – Вот это… – и показал. Я уже плохо помню содержание, помню только, что речь шла о молодом человеке, который пришел в гости к своей возлюбленной. А заканчивалось примерно так: поставишь ей палку, закуришь – и пошел… Володя как-то печально протянул: – Да… давно уже не писал… Лариса перегнулась и тоже прочитала. Она бросила на Володю гордый взгляд и похвасталась: – Мое любимое! Правда, Володя? – и при этих словах как-то даже вся засветилась. Володя снова предложил: – Ну, а теперь, Толя, давай ты… давай что-нибудь свое… Я, наконец, согласился: – Ну, ладно… только давайте еще немного выпьем… а то я волнуюсь… Лариса наклонила бутылку и наполнила мне фужер. У нее уже заплетался язык. – Что это вы, Толя… такой несмелый… вот Володя у нас… – и прильнула к Володиному плечу. Я поставил фужер на столик и потом вдруг вспомнил, что надо закусить. Пошарил на салфетке вилку, и гитара, соскользнув с моих коленей, полетела на паркет. Володя с Ларисой вышли, и мне было слышно, как Ларису тошнило. Володя ее уложил в другой комнате на диван, а сам возвратился и снова врубил магнитофон. Он, похоже, и позабыл, что гитара валяется на полу. Вот и хорошо. Я пел о дочери. « Без меня осень, дождь, снег, весна, слякоть. Без меня подрастешь жить, любить, плакать…» Ведь у Володи тоже дочка. Как и у меня. И он так же, как и я, « так вот жизнь свою сам, собственной властью, разрубил пополам. Надвое. Настежь ». Я поднял на Володю глаза, и мне показалось, что Володя сейчас заплачет. Мы с Володей еще раз выпили и слушали теперь « Леса безнадежно промокли…». И здесь Володе больше всего понравилось, как я свищу. А я свищу, а сам как будто бы не свищу, а плачу. Володя перекручивал, наверно, раз пять. Мне и самому эта песня тоже нравится. |