Книга У нас в саду жулики, страница 96 – Анатолий Михайлов

А Иван Петрович сразу же в маму влюбляется. И в этом нет ничего удивительного: мама говорит, что когда она была молодая, то в нее все влюблялись.

И маме он тоже по душе. Такой обходительный. И еще совсем не старый. Ивану Петровичу всего тридцать восемь лет. У него безупречная биография и приличная пятикомнатная квартира. В Ленинграде.

Правда, там еще жена и двенадцатилетний сын. Но разве для любви существуют преграды!

Иван Петрович предлагает маме руку и сердце, и мама скромно опускает глаза. Она, конечно, все понимает. Семья – это самое святое. И потом простит ли Ивану Петровичу сын?

Но Ивану Петровичу уже ничего с собой не поделать – он не может без мамы жить. Сын его когда-нибудь поймет.

Конечно, все не так-то просто – ведь он же коммунист. Какой же он покажет пример! И к тому же его жена тоже член партии. Ивану Петровичу могут припаять моральное разложение.

Но он уже все решил – он со своей женой разведется и женится на маме.

Иван Петрович и мама дают друг другу клятву верности, и мама возвращается в Москву, а Иван Петрович – в Ленинград.

В Москве мама заказывает пропуск в Кремль и идет на прием. Ей надо еще посоветоваться с Климентом Ефремовичем.

Перед мамой две большие дороги: разведка или контрразведка?

И Климент Ефремович советует маме разведку. Он говорит, что в контрразведке одна сволочь.

Выполнив задание партии, из-за границы приезжает дедушка. Дедушка был в Норвегии, и бабушка очень волновалась: прошел слушок, с дедушкой флиртанула Коллонтаиха.

Обычно Коллонтаихе кавалеры целуют руку.

– А я бы ничего не имела против, – улыбается дедушке Коллонтаиха, – если бы вы меня поцеловали в губы…

Маму приглашают в Разведуправление и предлагают ей на выбор Америку или Англию.

В Америке маме дадут ателье, и мама станет портнихой. А в Англии работа нелегальная. В Англии мама будет специалистом по прочности фюзеляжа.

И мама снова идет на прием, и Климент Ефремович ей советует в Англию. В Америке можно погореть.

Мама улетает в Англию, а Иван Петрович остается в Ленинграде.

В Ливерпуле она знакомится с представителями фирмы «Фэрри» и со знаменитым французом Лябэлем.

Мамина кличка – Джон, а мамин начальник – Миша Вайнштейн по фамилии Соколов.

На английской земле появляется «Як», и из истребителя вылезает сам генеральный конструктор.

И не успел он спуститься по трапу, как тут же приударил за мамой. (Но она ему не далась – мама любит одного Ивана Петровича.)

А после своего легендарного разговора с товарищем Сталиным все над ней подтрунивал:

– Ну что, Верка, небось теперь жалеешь…

Для конспирации мама начинает переезжать с места на место, и Миша Вайнштейн все никак за ней не уследит.

Тогда мама снимает комнату у белоэмигрантов, а Мишей заинтересовывается контрразведка.

Через несколько дней Мишу из Лондона отзывают и приглашают на ковер. И через несколько часов расстреливают.

Мама возвращается в Москву и тут же едет в Ленинград. Она привезла Ивану Петровичу подарок: «Майн кампф» Гитлера и «Биографию Муссолини».

Правда, сразу не показывает. Мама хочет преподнести сюрприз.

Пока мама бороздила небо чужбины, Иван Петрович уже успел подготовить на Родине почву. И его бывшая жена уступает своего кормильца по собственному желанию.

Влюбленные расписываются, и Иван Петрович покупает в салоне для новобрачных свадебный гарнитур.

У мамы и у Ивана Петровича медовый месяц.

Советский народ принимает Конституцию и в феврале 1937 года опять погружается в траур: скончался Серго Орджоникидзе.

Проносится слушок, что товарищ Орджоникидзе застрелился.

И вдруг Иван Петрович возвращается с работы и признается, что у него неприятности.

Ни с того ни с сего забрали Абрамова, а Абрамов – его первый заместитель. Правда, у Абрамова жена немка, но у нас же с Германией мир. Иван Петрович просто ничего не понимает.

Но мама его успокаивает. Ведь Абрамов – это еще не Иван Петрович. И вообще все это недоразумение, и скоро Абрамова отпустят.

Но Абрамова не отпускают, и у Ивана Петровича опять неприятности – уже поснимали всех его заместителей. Ивана Петровича оставляют в одиночестве и вызывают наверх.

Его вызывают наверх после заседания тройки.

Мама бросается к Клименту Ефремовичу, и Климент Ефремович объясняет, что тройка во главе с товарищем Ждановым все выяснила. Да, товарищ Светиков смалодушничал: он не проявил бдительности.

И мама возвращается от Климента Ефремовича вся в слезах.

Иван Петрович пробует ее успокоить, но мама ничего не желает слушать.

Мерзавцы! Какое они имеют право! У Ивана Петровича такая безупречная биография!

Да. Это все она, сволочная немка, жена Абрамова. Это ее рук дело!

«Рассказать… – колеблется Иван Петрович, – или не рассказывать…» – и Иван Петрович решается. Он рассказывает маме про «восьмерку».

После заседания президиума мнения выступающих разделились, и большинство проголосовало «против». В том числе и Иван Петрович.

Но это какая-то ерунда! Не может быть! Все восемь человек – прекрасные, преданные делу революции коммунисты. Иван Петрович знает каждого из них лично. Нет. Этого просто не может быть!

Мама слушает «Ивана Сусанина», и в антракте к ней подходит Чесноков.

Чесноков – ординарец Климента Ефремовича, и он Клименту Ефремовичу очень предан. Даже слишком. И когда перестал давать исчерпывающие сведения, то его тут же убрали. Сразу же после войны, когда Климента Ефремовича посылали наводить порядок в Венгрию.

Мама помнит такой случай: Климент Ефремович садится в эшелон, и к нему подводят его любимого ординарца. Но Климент Ефремович его не узнает. Оказывается, Чеснокова уже заменили однофамильцем, и теперь вместе с Климентом Ефремовичем едет совсем не Чесноков, но тоже Чесноков. Чесноков протягивает Клименту Ефремовичу удостоверение, и Климент Ефремович читает: Чесноков. Климент Ефремович возвращает удостоверение Чеснокову и успокаивается.

Чесноков отзывает маму в сторону и докладывает, что ее вызывают в Кремль.

У мамы опускается сердце – это насчет Ванечки. Она уже чувствует. Может, Ванечка и не виноват…

Ах, что ей сейчас скажет Климент Ефремович?..

Нет, нет. Только не это. Не надо, не надо этого произносить! Но Климент Ефремович непреклонен.