Книга Нерассказанная история, страница 17 – Моника Али

– Я его распилю, разрублю, а когда оно высох-нет, им можно будет топить камин. Ты же пользуешься камином зимой, верно?

– Ты пришел как раз вовремя.

– Спасибо. Конечно, ты здорово умеешь заговаривать зубы, но это тебе не поможет.

Лидия принялась убирать посуду. Он положил ладонь на ее руку.

– Не думаю, что смогу сделать это, – обронила она.

– Как только ты перестанешь скрытничать, все пойдет легче. Поверь, здесь нет ничего ужасного. Я умею слушать.

– Нет, я имею в виду вообще все. Нас.

– Эй, о чем ты? Брось!

– Нет, правда, – пробормотала Лидия, пораженная тем, как быстро выступили слезы на глазах. – Не могу.

Он убрал руку и потрясенно уставился на Лидию.

– Ладно.

Она ожидала, что он начнет спорить. Но нет…

Хотела, чтобы он приказал ей не пороть чушь.

– Ну… – сказал он наконец, – я что-то не то сделал? Не то сказал?

– Нет, не в тебе дело…

Он рассмеялся:

– Дело не в тебе, а во мне. Неужели я заслужил это? Полагаю, что нет.

Она старалась сдержать слезы. Через минуту он встанет, уйдет, и это к лучшему.

Несправедливо по отношению к нему продолжать историю, у которой нет будущего. А она не собирается попадать в рискованную ситуацию. Ей нравилась ее нынешняя жизнь.

– Я распилю дерево, – сказал он, – сложу дрова, а потом уйду с твоей дороги.

– Тебе совсем необязательно возиться с деревом.

Карсон покачал головой:

– Не люблю оставлять недоделанную работу.

Она смотрела на него через открытую дверь черного хода. Руфус описывал круги вокруг Мадлен, которая держалась поближе к хозяину, отчего ее длинная рыжая шерсть постепенно покрывалась слоем опилок. Каково будет Карсону все это вычесывать!

Карсон на минуту выпрямился и вытер лоб. Она почувствовала, как желудок свело судорогой желания. По крайней мере стоит пойти и поговорить с ним. Нельзя, чтобы он ушел, не попрощавшись.

Впервые он появился в приюте в этих же джинсах, ботинках и клетчатой рубашке. Тогда она предположила, что он много работает на свежем воздухе и занимается физическим трудом. Он походил на плотника. Но объяснил, что работает диспашером в страховой компании.

– Значит, с собакой гуляет ваша жена? – спросила Лидия, хотя он не носил обручального кольца.

Он ответил, что жены у него нет. Она заметила, что если он целый день проводит в офисе, значит, вряд ли ему можно доверить собаку. Он снова удивил ее, объяснив, что работает дома. Таковы чудеса электронной почты. А когда он выезжает, чтобы рассмотреть претензию, собака вполне может составить ему компанию.

Она принесла ему стакан воды.

– Ты, наверное, хочешь пить, – пробормотала она, когда пила замолкла.

– Надеюсь, ты пришла не для того, чтобы произнести традиционное «давай останемся друзьями».

– Не для того.

– Я хотел кое-что тебе сказать.

Она ждала, пока он выпьет воду.

– Надеюсь, ты разрешаешь? – спросил он. – Ладно. В двадцать два года я закончил колледж и путешествовал по Азии. Там я встретил девушку.

Он отвел взгляд и уставился на длинный ряд тополей, тянувшихся по краю двора.

– Она была австралийкой. Путешествовала по миру автостопом.

– Ты вовсе не обязан мне это рассказывать, – заверила Лидия. – Это случилось много лет назад.

– Мы влюбились, – продолжал Карсон.

Ей будет недоставать его голоса с бархатными нотками, находившими отклик в ее душе.

– Я отвез ее в Окленд, мой родной город. Через шесть месяцев она забеременела, и мы поженились. Я ушел из аспирантуры и устроился на работу. У нас родилась прелестная дочурка, которую мы назвали Авой. Она была самим совершенством, каким бывают только маленькие дети.

– Держу пари, так и было, – тихо сказала Лидия.

– К тому времени, как Аве исполнилось несколько месяцев, мы с ее матерью начали ссориться. Так продолжалось два года. И неудивительно, что, когда однажды я пришел домой, она заявила, что уезжает и берет с собой Аву. Я сказал: «Нет, останешься ты. Это я уйду». Но она пояснила, что везет Аву домой. Сперва я даже не понял, о чем она.

Оказалось, что ее родители прислали билеты. Они возвращались в Сидней. И на этом все.

– Карсон… – выдохнула Лидия.

Он смотрел на зажатый в руке пустой стакан.

– Я не бросал их, – выдавил он. – Посылал письма, открытки и подарки. Сара прислала пару снимков Авы, и еще она вымазала краской ручку малышки, прижала к листку бумаги и тоже послала мне. Но восемнадцать месяцев спустя, когда я наконец накопил на билет, позвонила Сара. Сказала, что встретила кого-то и выходит замуж. Нас наконец развели. Я поздравил ее и сказал, что, возможно, успею к свадьбе. Я не возражал. Потому что уже никаких чувств к ней не осталось.

Она долго молчала. Но потом все-таки объяснила, что для Авы тяжело иметь двух отцов. Малышка просто этого не поймет. Она просила оборвать все контакты. И Гэри хотел удочерить Аву, он уже полюбил ее и обращался с ней, как с собственной дочерью.

– Ты от нее отказался… – прошептала Лидия.

Сама она отказалась от своих мальчиков. Если на свете найдется хотя бы один человек, способный ее понять… Но даже Лоуренс не понимал по-настоящему.

– Я думал об этом. И на следующей неделе перезвонил Саре и попросил позвать Аву к телефону. Поговорил немного с дочерью: ей еще и четырех не было, она что-то болтала, а иногда разговаривала со своей куклой. Я издавал какие-то дурацкие звуки, чтобы ее рассмешить. Потом сказал, что люблю ее и чтобы она позвала маму. Саре я объяснил, что сделаю так, как лучше для Авы. И отказался от своих законных прав.

Лидия протянула руку, но он ее не взял. Наклонился, чтобы поставить стакан. Прежде чем выпрямиться, помедлил немного, упираясь руками в колени, словно вдруг начал задыхаться.

– Сегодня день рождения Авы. Ей будет двадцать пять…

Лидии хотелось сказать, что она прекрасно его понимает. Все, что оставалось – произносить банальности.

– Мне жаль. Мне очень жаль.

– Все в порядке, – обронил Карсон. – Я хотел тебе рассказать, вот и все. А сейчас мне нужно закончить работу.

Лидия приготовила картофельный салат и понесла Сьюзи. Кухня выглядела так, словно хозяйка готовилась к гаражной распродаже: повсюду детские игрушки, книги, одежда…

Тевис уже пришла и показывала темные круги на спине.

– Это банки, – пояснила она. – Довольно древний метод.