Онлайн книга «Брик-лейн»
|
— Ты их не выбросил? — Нет, нет. Они где-то лежат. Они снова пошли, миновали кондитерскую. Пирамидка золотых ладду и белая кирпичная башенка шондеш. Все это время Назнин чувствовала, что сзади — ангелы. Она дернула плечами. Вспомнила о Кариме. Ангелы это отметили. Она почувствовала раздражение. «Я не просила его приходить ко мне в мыслях». И это отметили. Во вторник отсчитала ему двадцать пять юбок. Карим нагнулся за ними, его плечо прошло на расстоянии тончайшего волоска от ее плеча. Она ничего не решает. — Кое в чем, — продолжал Шану, — их не стоит обвинять. Из торгового центра доносились звуки ситара и табла [51] , запах благовоний. На выходе трое мужчин громко обсуждали свои колени — либо они вообще глуховаты, либо в разговоре друг от друга оглохли. Шея у него, думала Назнин, что надо. Не слишком массивная и не слишком тощая. Еще он богобоязненный. Сильнее, чем ее муж. В этих сандалиях у Шану свисают пятки. Все не так просто. Даже если в будущем ее ждет Карим, и от этого никуда не деться, в настоящем много проблем. Например, счастье. Оно может обернуться против нее. Потому что волю судьбы надо слушать спокойно. Специально для ангелов Назнин сказала: — Куда ни глянь, везде одно и то же. Шану помолчал. Поводил бровями: — Нет, я бы не сказал, что везде одно и то же. Он улыбнулся, и щеки подобрели. — Не переживай. Скоро мы будем дома. У Назнин выступили слезы. Лицо и шея так разгорелись, будто на нее пахнуло из ада. Она заслужила наказание пострашнее. — А, — сказал Шану, — вижу, как сильно ты хочешь вернуться. И почему она такая глупая? Протерла глаза. Что за злобный дух в нее вселился и вытворяет такие шутки? Внушает, что молодой парень станет частью ее жизни и что его при одной мысли о ней не выворачивает наизнанку. Шану оживился: — Да, сложно не переживать. Знаешь, что я придумал? Я хочу получить место в университете Дакки. Буду преподавать социологию, или философию, или английскую литературу. Чтобы скрыть свое мучительное состояние, она неожиданно уверенно сказала: — Какая замечательная идея. — Это точно, сегодня же вечером отправлю электронное письмо. Она начала вслушиваться и уже пожалела, что отреагировала. — Конечно, сначала возьмусь за любую работу. Соглашусь на все, что предложат. Значит, впереди маячит нищета, и впервые Назнин подумала, что, если они и поедут когда-нибудь в Дакку, беспокоиться надо будет не только о Шахане. — Со временем вновь займусь своей любимой английской литературой. На горизонте появилась седовласая женщина, которая, несмотря на солнце, надела плотную кофту поверх сари. Рядом с ней гордо вышагивал мужчина помоложе с медицинской сумкой в руке. Шану заговорил по-английски: О, ликуйте! Пишите золотыми письменами На нерушимых каменных скрижалях [52] . Назнин напряженно вглядывалась. — Это Шекспир, — сказал Шану. Он проследил за ее взглядом, и, когда оба удостоверились, что это миссис Ислам, в молчаливом единодушии свернули на соседнюю улицу. В квартале шла война. Воевали листовками. Грубый текст, печать на бумаге не толще туалетной, заляпанный множеством неравнодушных рук. Вокруг размера заголовков и их шрифта тоже развернулось сражение. Сначала соревновались в напыщенности стиля — высокие тонкие буквы, потом экспериментировали — толстые присевшие, потом «Бенгальские тигры» поместили ошеломляющее название на первой странице, а весь текст дали на обороте. «Львиные сердца» не остались в долгу: ЗМЕЙ ИСЛАМА ДАВИТ НАМ НА ГРУДЬ! Повсеместная исламификация зашла слишком далеко. Со стен нашего местного зала заседаний удалены третья страница календаря и плакат. Совсем скоро экстремисты начнут надевать паранджи на наших женщин и бить наших дочерей за короткие юбки. Сколько еще мы будем это терпеть? Напишите в районный совет! Это ведь Англия! Кровь у Шану кипела. — Понимаешь, — объяснял он, — они чувствуют угрозу. Их культура, все, что у них есть, — дротики, футбол и голые женщины на стенах. На следующий день «Бенгальские тигры» ответили: Отвечаем на листовку и ее создателям, тем, кто претендует на право «подлинной» культуры. Вот что мы хотим сказать. НЕ НУЖНЫ НАМ ВАШИ ГРУДИ. И еще. Не мы унижаем женщин, выставляя части их тел на обозрение. — Мы в их возрасте молчали, — сказал Шану, — молодые больше не хотят молчать. Ответного залпа ждали пять дней. Назнин видела, кто работает с листовками. Молодой парень и пожилой человек, по разнице в одежде и возрасте можно сказать, что отец и сын. Отец одет, как сказал бы Шану, «респектабельно». Похож на учителя Шаханы в школе. С «сыном» Назнин не хотела бы встретиться на одной дороге. На этот раз решили обратить внимание, что в местном зале по выходным стали устраивать дискотеку, в будние дни открывать по вечерам игровой зал. И продавать алкоголь. СПАСИТЕ НАШ ЗАЛ!!! Три восклицательных знака в конце отлично заполняли оставшееся место и определили тон предстоящего ответа «Тигров». Нежелательные элементы мечтают превратить наш зал в притон с азартными играми и бухлом. Наше терпение кончилось! Напишите в районный совет! Шану засмеялся. Эта война ему уже нравилась. — Так они думают, что в районном совете станут эти письма читать? Я сам работал в районном совете, — сообщил он своей жене. — На что способны в районном совете? Ценные кадры там не задерживаются. УСТРОИМ МАРШ ПРОТИВ МУЛЛ В основном наши исламские соседи — это мирные мужчины и женщины. Мы ничего не имеем против них. Но есть горстка мулл и милитаристов, которые брызжут здесь слюной. Устроим марш против мулл вместе. Все, кто заинтересовался, пишите за подробностями на П/Я за номером ниже. Шану нахмурился. Позвал девочек. — На марши не ходите, — посоветовал он. Долго изучал листовку, потом просиял: |