Книга Адриан Моул. Годы прострации, страница 21 – Сью Таунсенд

Он ошалело посмотрел на меня.

Пареньку еще многому надо научиться. Издания, посвященные Лейбористской партии, он постоянно отправляет в отдел истории.

Прямо перед закрытием в магазин ворвалась доктор Пирс с двумя пакетами из «Матери и дитя» и спросила, приготовил ли я для нее «Да, я хочу заняться сексом с тобой». Доктору не мешало бы помыть голову и надеть юбку пошире — в той, что на ней была, чересчур узкой, у нее заметно выпирал живот. Я направился в подсобку и с некоторым замешательством обнаружил, что доктор Пирс последовала за мной.

— Боже, сколько книг! — огляделась доктор. — Тесновато для двоих, как думаешь?

С великим облегчением я услыхал дверной колокольчик, но, выйдя в зал, оторопел — в магазин пожаловали Георгина с Грейси.

— Почему ты стоишь в темноте? — спросила Грейси.

Не успел я ответить, как из подсобки выплыла доктор Пирс:

— Огромное вам спасибо за прекрасное обслуживание. Вы умеете найти подход к каждому клиенту. Как же мы огорчимся, когда независимые книжные магазины исчезнут.

Подхватив свои пакеты, доктор удалилась, а я поинтересовался у Георгины, что она делает в городе. Оказалось, она сожалеет о нашей ссоре, берет свои обвинения обратно и по такому случаю предлагает поужинать всем вместе в заведении Уэйна Вонга. К несчастью, когда мы шагали в ресторан, мимо проехала доктор Пирс. Притормозив, она окликнула меня:

— Адриан, забыла спросить, нельзя ли заказать продолжение «Да, я хочу заняться сексом с тобой»? По-моему, оно называется «Извини, но я больше не хочу заниматься сексом с тобой».

В этот миг я осознал, что мне не придется орудовать палочками для еды ни сегодня вечером, ни в обозримом будущем. Георгина выпустила руку Грейси, развернулась и застучала шпильками вверх по улице.

Дневник, кто бы осудил меня, продолжи я путь в ресторан Уэйна Вонга? В конце концов, с утра у меня во рту не было ничего, кроме батончика «Твикса», и я с наслаждением предвкушал жаренные в масле клецки, говядину с имбирем и ароматную лапшу. Однако я повернул назад следом за женой.

— Почему мамочка от нас убегает? — спросила Грейси.

Я объяснил, что мамочка тренируется для участия в любительском марафоне.

Скандал из-за доктора Пирс не утихал до глубокой ночи. Я совершенно вымотан и опустошен. Георгина не стеснялась в выражениях, часто жестоких и несправедливых, она разнесла в пух и прах свойства моего характера, мою наружность, манеру одеваться, моих родителей, то, как я ем, сплю, пью, хожу, смеюсь, храплю, постукиваю по зубам, щелкаю костяшками пальцев, рыгаю, пукаю, протираю очки, танцую, ношу джинсы, подтягивая их до подмышек. Я не смотрю «Икс-фактор» [29] и «Большого Брата», безобразно вожу машину… Скорбное перечисление перемежалось слезами и рыданиями. Я пытался обнять ее, утешить, но она отталкивала меня с криком:

— Обнимайся со своей докторшей Пирс! Тебе ведь этого хочется!

Я возражал: частые роды пагубно сказались на сексуальной привлекательности доктора Пирс, и хуже того, она перестала следить за собой.

— Твоя мать предупреждала меня, — причитала Георгина, — мужчины в семье Моулов привередливы, их женщины не должны весить больше шестидесяти с половиной кило! Я старалась похудеть, Адриан, но ты требуешь, чтобы в доме не переводилось шоколадное печенье!

В полночь, когда жена наконец заснула, я вышел на улицу. Ярко светила луна, восточный ветер молотил по живым изгородям, пока я, спотыкаясь, шел по подъездной дорожке — она была вся в ямах, — чтобы позвонить Пандоре. Я собирался оставить сообщение — Пандора почти никогда не берет трубку, — но она ответила сразу же:

— Господи, что случилось? У вас кто-то умер?

Я извинился за поздний звонок и объяснил, что мне срочно нужно с ней поговорить.

— Слушай, — в ее голосе послышалось раздражение, — как раз сейчас я работаю над стратегическим документом для администрации Гордона Брауна. Бумаги должны быть на его столе в восемь утра.

Из вежливости я спросил, что за документ столь неотложно потребовался мистеру Брауну.

— О тритонах, — с некоторой заминкой ответила Пандора, — заслуживают ли они статуса охраняемого вида.

— Возможно, я могу тебе с этим помочь. Помнишь, ведь я когда-то работал в Департаменте охраны окружающей среды.

— Еще бы не помнить.

— И я специализировался как раз на популяциях тритонов.

— Ага, и ты дико облажался, оценив численность тритонов в Ньюпорт-Пагнелле в сто двадцать тысяч, когда на самом деле их было только тысяча двести, но из-за тебя новую объездную дорогу не строили десять лет.

— Откуда ты знаешь? — удивился я.

— Из Интернета. Твой доклад вывешен на сайте www.prokolyexpertov.com.

— Почему мистер Браун так интересуется тритонами?

— Правительство задумало модернизировать законы о землепользовании, а эти чертовы тритоны и редкие орхидеи мешают нашей элите, надрывающейся на службе, перебраться, при условии наличия пристойного жилья, в экогорода, которые мы собираемся построить.

— Что, у мистера Брауна нет более важных дел? — спросил я. — Например, Ирак, двадцатимиллионные долги Лейбористской партии или государственные больницы, которые кишмя кишат всякими смертельными инфекциями.

— Он — убежденный микроэкономист, — сказала Пандора. — Спит всего три часа в сутки. Говорят, он начал замазывать мешки под глазами тон-кремом от Элизабет Арденн.

Пандора обожает скармливать мне подобные сплетни. На середине увлекательного повествования о том, чем закрашивает седину Джефф Хун [30] (продукцией «Гарнье»!), я перебил ее, сказав, что моя жена, кажется, меня ненавидит.

— Пора бы тебе к этому привыкнуть, — рассмеялась Пандора. — Разве не все твои отношения с женщинами заканчиваются катастрофой? А как насчет той подружки, которая спалила твой дом?

— Она была клинической сумасшедшей, — запротестовал я.

— Да, но она тебе нравилась.

На платане рядом с телефонной будкой проухала сова, напомнив, что если я не вернусь домой и не посплю хотя бы пару часов, то завтра буду ни на что не годен.

Пожелав Пандоре спокойной ночи, я добавил:

— Я буду любить тебя всегда.

Пандора помолчала, а потом спросила:

— Я не ослышалась, у тебя там и правда сова ухала?