Онлайн книга «Обращение в слух»
|
Есть такое лекарство в аптеке, типа кофе продаётся. Только чуть-чуть потемней. Я не помню, как называется. Как чай разводишь, отпаиваешь, и выходит всё с организма… ну, убивает вот эти водочные, я не знаю… ну, отравление, отравление водочное. Вы́ходили. Снова кто? Снова я. Что? Красивая жизнь? Я ему говорю: «Мне такая жизнь надоела. И зачем я тебя здесь вижу?!» Вот просто! И он сыну моему сказал: «Наверно, Слав, я уеду домой: мать не хочет меня видеть. Я, — говорит, — наверное, в январе уеду, пятого января». И я с октября-месяца замолчала и ни слова ему не сказала. И не ругалася, ничего. Ну, чтоб человека зря не обижать: раз сказал — собирайся и уезжай. Просто сказала: «Я четырнадцать лет терьпела, а два месяца я уж как-нибудь потерплю». И терьпела. Пришёл Новый год, я накрыла стол. Он у меня только спросил: «Что-нибудь купить?» Я говорю: «Ничего не надо». Стол накрыла, сели за стол. У меня племянница сейчас живёт. Мы выпили — молча. Мы с племянницей стали одеваться на улицу идти гулять. И он молча с нами оделся. Пошёл возле ёлочки с нами походил. Мы вернулись — и он пришёл домой — молча. Первое молча, второе так же молча, третье… Четвёртого числа я прихожу с работы, а он… в дугу — пьян! Здесь у меня нервы не выдержали… и если б я всё то сказала, что я сказала тогда… Там были слова все какие хотите! У меня был предел всему на свете. Я говорю: «Ты сказал, что ты пятого числа уедешь! Ты сегодня как сволочь нажрался, упился, и ты билеты не покупал! И зачем ты мне снова здесь нужен? Собрал манатки — и аля-улю: подальше!» Ну, не знаю, что на него подействовало — или сознательность, или… не знаю. Он мне шестого числа утром встал и говорит: «Галь, дай сумку». Я ему приношу баул большой, потому что вещей много. Я говорю: «Пожалуйста». «Я седьмого числа уезжаю». Я говорю: «Счастливо». Он говорит: «Нет, эта сумка мне не нужна, я возьму… Можно я возьму, там на балконе чёрная, другая?» Я говорю: «Пожалуйста». «Я возьму только то, что необходимое». Что он взял — я не знаю. И с чем он уехал — не знаю. Сын его седьмого числа отвёз. Но утром он встал и сказал: «Спасибо, что я у вас здесь пожил». «До свидания», — был мой ответ ему. Ну и вот как я?!. зачем я промучилась эти четырнадцать лет?! За что? Он седьмого уехал, и вот сейчас я одна. Если я правильно поняла, с вами остался сын. С ним у вас хорошие отношения? У меня с ним хорошие. Но они холодные… (плачет) Я понимаю, что они холодные… Понимаете… та ситуация, в которой я жила, что больше я отдавала работе… И, как говорится, я недодала ребёнку, вот беда в чём… Он взрослый вырос, и он сказал: «Я воспитан улицей». Понимаете? Это хорошо для матери?.. Когда я работала, у нас вот с бугра так спускаешься — и на косую между домов я видела свои окна. Если тёмно, значит я быстро домой прихожу, сумки бросаю и сразу иду на танцы. Он был всегда на танцах. «Мам, зачем ты пришла! Мам!!» «Славик, сынок, я пришла… я пришла с работы — я хочу видеть тебя дома…» «Мне там делать нечего!» — ну и тому подобное. Чашу любви я выпила и от сына — очень большую… (плачет)…тяжёлую… Но я его никогда не бросила. Знала всех его друзей. Знала, где он мог находиться. Один раз в два часа ночи проснулася — его нету. Я встаю и иду в два часа ночи. Прихожу, как говорится, к его однокласснику. Звоню в дверь — узнала, где живут, — подымаюсь на этаж, звоню в дверь. «Где дети?» А она заспанная такая: «Хм! ты что?» Я говорю: «А почему ты спишь-то, детей дома нету! ни твоего, ни моего. Где дети?» «А я откудова знаю?» — а она любила выпить. Я говорю: «Где твой гараж?..» Среди ночи пошла в гараж. Обошла все гаражи ночью, но если дверь прикрыта, где я могу найти?.. Всё. Вернулась. Пришёл в пять утра. Было такое, что в пять утра вставала, бежала до самого Успенского. Он с двоюродным братом, сидели на лавочке в пять утра, с пивом отдыхали. А я с валерьянкой, со всем на свете… Меня трясло-кидало. Он говорит: «Мам, ты зачем пришла, что тебе надо?» И я развернулася и пошла, как говорится… А действительно, чего вы хотели, когда приходили за сыном на танцы, или… Чтобы пришёл домой. Раньше не было наркотиков, но раньше пили. И сын мой пил. Потому что был сам себе предоставлен. Вы говорите, они пили пиво с двоюродным братом. Двоюродный брат — это сын вашей сестры? Да, Витя. Муж Витя, и сын тоже Витя. Это та ваша сестра, которую тётка забрала нянчить детей, а потом её на вокзале позвали замуж? Да, это она. Можете рассказать, какие у вас сейчас отношения? Я сейчас с этой сестрой не общаюсь уже семь лет. Из-за мамы. В своё время мама как мать-героиня пятерых детей — ей нужно было собрать свидетельства о рождении: подтвердить, что мы — дети её. Я сестру прошу месяц, два, три: что, «Валечка, вот нужно мамке свидетельство о рождении». У неё находилась одна причина, вторая, та-пятая-десятая. Потом я поехала к ней поздравить с Крещением наступающим, восемнадцатого января. Приехала с подарками, с бутылочкой винца, мы отдохнули, всё было хорошо. Я ей говорю… (А они тогда строили дачу.) Я говорю: «Документы-то у тебя где лежат? Чтоб мне мамке-то взять свидетельство о рождении, ей отправить?» Она промолчала. Потом мужчины пошли туда в дом посмотреть, как они строят дачу, — ну а я чего буду сидеть? Я пошла тоже с ними. Пошли, поднялись на второй этаж, а там лежат сумочки с документами. Я Виктор-Петровичу её мужу говорю: «Витьк, посмотри там Валино свидетельство о рождении, дай мне». Он один чемоданчик достал — нету. Во втором у неё все документы лежат. Он даёт. А январь, шёл такой снежок лёгкий, такая погода красивая… Он говорит: «На открыточку: положи в открыточку, чтобы свидетельство-то не мокло…» Я захожу к ней… а жили они в вагончике, потому что там только делался дом. И я ей говорю: «Валь, ну вот, — говорю, — ты мне никак не могла найти, а вот же свидетельство-то твоё!» |