Книга Вечер в вишневом саду, страница 21 – Ирина Муравьева

И он мне сказал:

– Всё, Мишаня, забыли. Она, вишь ты, замуж выходит. Что делать?

Потом заскрипел и завыл. Потом лег, как будто бы он, как и я, – зверь из лесу. Я вылизал морду ему. Всё солёно!

– Мишаня, – ревет, – я ведь плакал – когда? А вот когда мать померла .

Тут мы увидели Аркадия. Он шел, словно лапы ему отдавили.

– Спокуха, – Аркадий ревет. – Слышишь, Федя?

– Зачем подвалил? – заревел ему Федор.

– Оставь эту телку, кому я сказал? Оставь. За неё заплатили, ты понял?

– Иди, миротворец! И так разберемся!

Аркадий ревет:

– Извини, не расслышал! Ты что, без меня прокормиться решил или как там?

– Не бойся, не сдохну! – ревет ему Федор.

– Ты, может, не сдохнешь, – смеется Аркадий, – а вот малолеток куда?

Когда он смеется, он пахнет болотом.

– Ты сука! – ревет ему Федор. – Ты – сука!

– А я ни при чем, – отвечает Аркадий, – Настёну мне жалко, ее полечить бы!

Я думал, что Федор сейчас его – плеткой, а он ничего. Только стал совсем белым.

– Тогда, детка, слушай, – смеется Аркадий.

– Чего тебе нужно? – ревет ему Федор.

– Ну, слушай, малыш, ты кончай заводиться. Я бабки даю? Я даю! Сестер я тебе поднимаю? А как же? Давай тормози-ка! Дело очень кисло. Оксанка, она через месяц – тю-тю вам! Встревать тебе нечего. А через месяц снег выпадет, каток на Красной зальют. Начнем тогда бизнес с тобой. Настоящий.

– Какой еще бизнес? – ревет ему Федор.

– Ну, вот! Какой бизнес! Ты сказки читал? Нет? Ну, может, хоть слышал? Мужик с медведём! Вот какая тут сказка! Тут Красная площадь под боком, тут Кремль. И тут вам народная сказка! Чем плохо? Я супердела заварю, ты не бойся. С девчонками бизнес, с кваском, ты не бойся!

– Проваливай! – Федор ревет. – Не хочу я!

Аркадий стал черный весь. И провалился.

– Я, Миша, не все тут секу! – мой ревет. А я его грею, лижу ему морду. – Давай, значит, так, – он ревет. – Что за дело? Аркашке я нужен. Зачем? Непонятно. Медведь дрессированный, так? Ну, и что тут? Подумаешь, бизнес! Курям, Миша, на смех! Зачем мы ему, а, Мишаня? Зачем мы? Идем, значит, дальше: Оксанка. Оксанка! Вот тут, Миша, круче! Тут, Миша, и бизнес! Оксанка бывала в Канаде с балетом, Аркашкин партнер ее там заприметил. Аркашка ее вроде продал в Канаду. Оксанке пока, значит, хату. И тачку. Живи, наслаждайся! Канадец подвалит, Оксанка готова. Сидит как картинка. Ты, Миша, сечешь?

Конечно, секу. Мы из цирка, артисты.

– Оксанка взяла крутанула, сечешь? С моей, в общем, помощью. Что происходит? А то, что Аркашка порядком струхнул. Партнер-то не шутит! Идет, значит, прямо: «Давай отвали!» Я, положим, валю. Зачем я ему? Отвалил – и привет вам! А он обещать начинает: «Медведь! Народная сказка! Делишки заварим!» Ведь если я бабок нарою, я – что? Ведь я ж уведу ее, Миша, ведь ясно! Зачем же тогда помогать мне, зачем?

Мы поехали на искусственный. Федор учил меня кланяться, потом играть на гармошке, потом опять кланяться. В восемь нас забрал Ван Ваныч, было уже темно. Я тут же унюхал, чем пахнет автобус. Оксаной он пахнет. Она выползла из-под заднего сиденья и свалилась Федору на колени. Мы приехали в цирк, где не было представления, была только баба, она чистит клетки. Федор открыл дверь в артистическую, они повалились на диван.

Мне стыдно, когда Федор мой так кричит.

И тут кто-то лапами грохнул по двери.

И Федор сказал:

– Ну, Мишаня, давай!

И я заревел. В дверь нам грохал Ван Ваныч.

– Эй, вы! Отворяйте! Чего заперлись!

– Чего тебе надо? – мой Федор ревет.

– Медведя давай убери, ёлы-палы! Давай открывай, ёлы-палы, паскудь!

– Чего тебе надо? – ревет ему Федор.

– А есть разговор, я кому говорю!

Федор открыл дверь, и мы увидели Ван Ваныча, который качался во все стороны, как клоун один – (Вячеславом зовут!), – когда притворяется пьяным и глупым.

– А Мишка твой, он хоть меня не сожрет?

– Скажу – и сожрет, – отвечает мой Федор. – Ты, это, давай говори: что пришел-то?

– Кончай! – забрехал тут Ван Ваныч. – Кончай! Ты думаешь, я прикрывать тебя буду? Блядине своей объясни, чтобы шла!

И тут вдруг Оксана – как вскочит!

– Блядине! Кому объяснить? Ты, дедуля, чего? А кто на Центральный косяк ночью вёз? А хочешь, я тоже шепну кому надо?

– Наезд, да? Наезд? Жуть решила нагнать? Ну, я вам тада покажу! Насмеётесь!

Ушел. Только запах остался. И всё.

Оксана заплакала.

– Лучше не надо, – она говорит. – Я, пожалуй, пойду.

– Что значит: не надо? – ревет ей мой Федор.

Она погладила меня по голове и навалилась мне на спину своей мокрой мордой. Я весь ходуном заходил: это что? Никто, кроме Федора, так и не смеет! Чтобы лапами лапать и морду валить.

– Прости, – говорит, – мы не можем . Ты что? Он всех же вас кормит!

– Постой! – брешет Федор. – Оксанка, постой ты!

– Чего там: постой? Мне вот-вот улетать. Как визу дадут, так и всё, – она брешет.

– Зачем ты пришла? А? Ответь мне? Зачем? Потрахаться очень хотелось, я вижу?

– Козел! – заревела она. – Ты козел! Я, может быть, жизнью рискую, а ты что? Возьмет твой Аркашка меня – и под лед! И Стиву расскажет «народную сказку»! Мол, так, Стив, и так: ну, пропала она! Давай лучше денежки делать, как раньше!

– А Стив твой, он – что? Тоже сказки читал?

– Читал, – говорит, – с Украины они. Его деда с бабкой фашисты угнали.

– Ах, с бабкой! – мой Федор ревет. – Сколько их? Его этих «бабок»? И чем они пахнут?

– Чего мне их нюхать? – Оксана ревет. – Они, если пахнут, так только духами!

– Продажная, да? – Федор мой говорит.

– Кто? Я? Я – продажная. Кто с тобой спорит? А ты? Ты ведь тоже продажный, ведь так?

– О’кей, – отвечает ей Федор, – всё так. Давай-ка вали, надоело мне что-то.

– Ты что? – говорит. – Ты ведь шутишь? Ты что?

– Зачем мне шутить? Нашутились, кончай. Мишане вон скучно. Он тоже всё шутит…

Оксана ушла. Прямо мордой – и в дверь.

– Мишаня, – мой Федор ревет. – Хочешь в лес, а?

Во мне сразу брюхо пошло ходуном.