Онлайн книга «Нулевой том»
Сказала. И я сказал. И она сказала… – Ну, так договорились? – Договорились. – Жду. – Жду. Прихожу домой – что делать? Жена на съемках. Актерка!.. И продавщицу забыл в расстройстве. Пойду разве в общежитие. Позанимаюсь… И тут вспомнил: у меня за энциклопедией маленькая стоит. Справляли день рождения – осталась. От жены спрятал. Спрятал, а с утра забыл. Потому что с вечера уже ничего не помнил. Уже целую неделю стоит. «Старка» – старая водка – чем больше стоит, тем лучше. Вот только бутылочка обыкновенная. А если бы была во фляжечке… Можно было бы взять ее с собой. Вот именно. Из любого положения можно найти выход… Пойду сейчас и обменяю свою маленькую на фляжку… Как раз продавщица кончит работать. Мы пойдем с ней, поболтаем. То да се. Присядем в садике… Деревья. Листья винтом слетают на дорожку. Воробьи щелкают… Тут я и достану фляжечку. Я опоздал всего на пять минут, но продавщицу уже не застал. И обрадовался – собственно, мне и не надо. – Слушайте, – сказал я ее сменщице, – мне очень нужна такая фляжечка. Вот у меня есть такая маленькая… Обменяемся, а? А она качает головой: не положено. А я настаиваю: – Правда, мне очень нужна фляжечка. А новую маленькую я купить не могу. Ведь содержимое такое же? Девушка смягчилась. – Вот надо ее спросить, – указывает она на старшую. А та говорит: – Так ведь фляжка дороже. – А на сколько? – Рупь восемьдесят. – Так я доплачу, – говорю я, – это я могу. Доплатил. Обменял. – Спасибо, – говорю. – Так мы могли вам просто продать пустой флакончик, – говорит продавщица, – как не догадались… – Как это мы не догадались, – говорю я. Вот теперь можно и домой податься. Прихожу. Жена на съемках. Актерка… Пойду лучше в общежитие, позанимаюсь… Только как я ее без закуски выпью? Разбавлю-ка я ее чайным грибом. Ерш сделаю. Получилось из маленькой две. Кладу фляжку в карман и иду в общежитие. Прихожу, выбираю себе самого отличника, садимся заниматься. Занимаемся, занимаемся – тут я вспоминаю, что здесь же мой один приятель живет, картины пишет. Давно я его не видел… – Подожди, – говорю я отличнику, – я на минутку. Нахожу его дверь. Стучу – не открывает. Но слышал же я голоса? Вспомнил: стучать надо условным стуком, иначе не откроет. Это он потому, что не поймут. Вспоминаю условный стук. Открывает. А там еще два моих хороших приятеля сидят. И еще подруги. Ну и ну! Пиво пьют. Допил я пиво, посмотрел на картины, сказал мнение. Вышли мы на улицу. Холодно, задувает, и в кино ничего не идет. – Что будем делать? – А что делать… – Да, нечего… – Ну, пошли. – Не-ет. – Куда едем? – Так ведь решили. – Что? – Смотрите, ка-а-к-кая женщина! – Вот это да. Да, женщина, что и говорить. На жену похожа. И я думаю, что уже стемнело и какие уж теперь съемки. Жена, конечно, вернулась. Ждет… А я тут неведомо с кем. И не позанимался. – Ни, не пойду, – говорю. – Ну, что ты? – Да как же? – Вот и Кирюха согласен. – Поехали. – Нет, – говорю я. И мы едем. В трамвае холодно… Далеко едем. Долго. В самый далекий кинотеатр. На самую скверную картину. Разговариваем. – А я видел в кино слона на лыжах, – говорит одна. – А я однажды на лыжах ногу сломал, – говорит другой. – У нее ноги кривые, она – хуже, – говорит третья. – А мне жена рассказывала… – начинаю я. – А я видела в «Огоньке» – зебры с такими длинными шеями… – А я себе однажды чуть шею не сломал… – А у меня жена… И вспомнил про фляжку. Достаю. Общий восторг. Пускаем по кругу. – Вот сдам милиционеру, – говорит кондуктор. Приехали. Оказалось, опоздали на четверть часа. – Ну, пошли. – Полтора часа торчать… – Только за час внутрь пустят – полчаса мерзнуть. – Да и картина – дерьмо. – Домой поздно вернемся… – Да и на дорогу не хватит. – Ну что ж, пошли… В фойе мы приканчиваем фляжку. О картине и говорить не стоит. Но и она кончилась. Мне в обрез на трамвай. Но и трамвая нет. Наконец, я трясусь из одного конца города в другой. Холодно. Кондуктор говорит: – Трамвай идет в парк. И пехом. И пехом… Прихожу. Думаю: уговаривать придется… А жены нет. – Где был? – говорит мама. – В общежитии. Занимался. А ее нет? – Не приходила. – И никто не звонил? – Нет. Значит, я никуда не ходил, думаю. Она приходит, а я сижу в прибранной комнате и занимаюсь. Спокоен и холоден… Актерка… И я очень спешу пообедать и немного прибраться. Успеваю. Сижу. Актерка… В учебнике неинтересно. Завалилась, наверно, в кабак… Вот она приходит пьяная. А я ей разогреваю обед, укладываю спать… И ничего ей не говорю. А наутро у нее угрызения… Но я ей ничего не говорю. Лучше лечь в постель. Буду лежать и читать учебник. Лежу. Актерка… А может, она шла пьяная – или даже лучше трезвая, – и ей отрезало ноги. Но я от нее не отказываюсь. Я ничего не даю ей почувствовать. Мы даже стали дружнее. Вот как та пара, что ходит по нашей улице: он седой и красивый, а она – красивая и без ног… Лежу. Наконец-то! Я вскакиваю как ошпаренный, впрыгиваю в халат… Невозмутимо открываю дверь, не говорю ей ни слова и хладнокровно ложусь обратно. Лицом к стене. А жена как начинает с порога рассказывать, как она промерзла на съемках, какая бессмысленная вещь эти съемки, что за люди – ужас! То хоть не верь. Уж больно она старается. До чего она энергично рассказывает как раз про то, в чем я сомневался. |