Онлайн книга «Книга путешествий по Империи»
|
Но вот и месяц прошел на новом месте, а я все так и не сходил в горы, ни разу. Как-то приходишь со смены… пока помоешься, поешь, а там и спать. Странно получается… Собрался я читать Толстого. Очень я люблю Толстого. Что может быть лучше Толстого! Но вот месяц прошел, как я взял его в библиотеке… и все 55-я страница. Странно это… Поспишь, поешь, поработаешь… Да и какая же это работа: кажется, сидишь больше, чем работаешь! Перекуры одни. Тут и уставать нечего. Только ребята говорят: — Ничего, привыкнешь. Работка у нас в самый раз: сиди себе смотри, как станок крутится. Или: — Да. Иногда приходится попрыгать. Или: — Да, работка-то- медвежья… То есть каждый раз, как со смены вернусь, начинаю думать, как бы мне на эти горы слазить. Ведь рукой подать. Просто стыд, что за ленивый парень! Так уедешь обратно и ничего не увидишь. С этими словами да еще с Толстым засыпаю каждый вечер. Но вот наконец я выбрался. Просто удивительно, каким это оказалось легким делом. А я-то все собирался, собирался… Ничего нет проще. Такими легкими скачками — вверх, вверх… Как птица. Два раза толкнулся ногой — и уже на утесе. Еще раз — еще на утесе, еще выше. Все внизу такое маленькое: вся наша партия, с ее столовой, общежитием, работой, — просто не разглядеть. Прыг-прыг! Выше, выше. Легкий, как кузнечик. Прыг!.. Выше уже ничего нет. Я на вершине. Как это я раньше не догадался! То есть дураку ясно, что за горами все иначе. Оглянешься назад: да, там наша партия, которой уже не видать; желтые, голые, острые камни до самой партии, и ни травинки, разве что редкие, совсем уже выгоревшие клочки между камнями… А впереди — трава. Зеленая, сочная. Вон она, там внизу. Совсем как у нас дома. Прыгаю вниз и лечу. Трава все зеленее, ближе. А вот и речка. И лесок подальше. И почему-то там стоит мой дом. Точно, это наш дом. Почему-то мне совсем не удивительно, что мой дом в лесу… Вот выбежал Рекс: его поручили нам на лето. На крыльцо вышла мама. А где же ты? Мне тебя надо видеть. Почему ты не выйдешь на крыльцо? Я парю над домом. Медленными кругами снижаюсь. Вот уже заметил меня Рекс. Залаял радостно. Все громче, громче… Сейчас она выйдет, думаю я. Что-то у меня перестало получаться… Наверно, нельзя было думать о том, как это я летаю. Летаю — и все тут. Очень просто. А как подумал, сразу разучился: куда руки-ноги девать? Так можно и грохнуться. Маму напугаю… Где ты там застряла? А Рекс… Ишь разлаялся. Злой… Чего лаешь! Вот погоди, сейчас спущусь… Да что же это, в самом деле… Падаю. Молчать, Рекс! У-у-ух! — Вставай, вставай! — сдергивают меня за ногу. — Ну и горазд же ты давить… Да не смотри ты на меня так — не испугаешь. Собирайся поживее. Авария на вышке. Снаряд прихватило. Помочь надо. Все уже на ногах… Вставай… Это Толя говорит. Так. Это звезды надо мной. Ночь. Ну что ж… НОЧЬ, ДЕНЬ И ЕЩЕ НОЧЬ Сначала было весело. — Дай патрубок. — Убери ногу. — Ну-ка… Хоп! — Да не так… — Убери руку! — Ключ на двадцать два. — Взя-а-а…ли! — Да не туда! — Р-р-раз!!! — Еще-о-о… Р-р-раз!!! Но вот к утру все наладили. Настроили. Приступили. Трень-бом! Трень-бом! Раз-два! Раз-два! Трень-бом! — это мы стучим бабой. Р-р-раз! — приседаем, тянем канат вниз. Баба взмывает вверх. Восемьдесят килограммов в бабе. Баба стукает по хомуту. Снаряд подается вверх. Два! — распрямляемся. Канат ползет вверх. Баба опускается вниз, садится на нижний хомут… Р-раз — трень! Два — бом! Трень-бом! Раз-два! Приседаем — разгибаемся. В голове пульсирует кровь. Сердце стучит во всем теле. Стучит в ушах. Грохочет баба. Кажется, что ритм бабы совпадает с ритмом сердца. И еще лезут в голову какие-то слова, имена, строчки… Влезет одно и звучит в голове до бесконечности, в ритм ударов сердца и бабы. День-ночь. День-ночь. Раз-два! Трень-бом! Мы идем. Мы идем. Бом-трень! Вверх-вниз! Разгибаемся — приседаем. Трень-бом! — никакой уже мочи. Но у них, рядом, есть ли у них мочь? А они тянут. И я тяну. А в голову заползают какие-то глупости… Трень-бом! Мы идем… Вверх-вниз! «По Африке» — не влезает в ритм. При чем тут Африка? Раз-два! Раз-два! Впрочем, хорошо, что эти глупости заползают. Отвлекают от того, что трудно. День-ночь. «Ночь, день и еще ночь… Вернулся муж. Любовника спрятали в шкаф. А муж провел с женой ночь, день и еще ночь…» — это из анекдота. Нет, это уже невозможно. Как они еще могут! Когда надо тянуть вниз, я извиваюсь, как червяк! А разгибаюсь даже слишком поспешно. Трень-бом! Раз-два! Разгонись — согнись! Вниз-вверх… …У меня ведь болело горло. Точно болело. Поэтому мне и трудно. Надо объяснить и уйти… Раз-два! Трень-бом! День-ночь. День-ночь и еще день. Сколько можно! Хватит уже. — Хватит, ребята, передохнем, — говорит старший мастер. Передохнем… Передохнем — это да. Мы отваливаемся от каната, как насосавшиеся пиявки. Отваливаемся и лежим. Никак не распрямить ладони. Только через пять минут кто-то из нас соображает, что можно закурить. Закуриваем. Боже, как хорошо! Солнышко над нами. Припекает. Высыхает пот, натягивается кожа на лбу и скулах. Ветерком потянуло. Дымком. Сколько можно — так пролежать? Без конца. Зачем это надо — двигаться? Кто это выдумал?.. Человек создан для лежания. Так хорошо… Все гудит, ноет, переливается внутри. И, как в детстве, кто-то говорит за меня, какой-то Сережа… — Толик, а Толик… — говорит Сережа. — М-м-м… — Совсем я заболел вроде. Вечером еще горло болело. А теперь совсем не могу. Сердце, слабость… — Конечно, Сережа… Чего ж тебе тут мучиться. Раз болен. Ведь это сверх смены. Чего тебе мучиться. Раз слабость… Конечно, Сережа, иди домой. Чего уж мучиться. — Да, пожалуй, — говорит Сережа, — а то очень уж горло болит. — Иди, иди, Сережа… Только старшому скажи. Но я почему-то не подхожу к старшому и не говорю, что болен. Все собираюсь — и не иду. |