Онлайн книга «Вопрос на десять баллов»
|
Когда я возвращаюсь, то с облегчением понимаю, что он на самом деле исчез, поэтому я подхожу к краю деревянной сцены и оказываюсь рядом с маленькой изящной девушкой, одетой не викарием или шлюхой, а членом молодежного крыла КГБ: тяжелое черное пальто, черные колготки, короткая джинсовая юбка и черная кепка советского стиля, сдвинутая на затылок, чтобы было видно маслянистую черную челку. Я улыбаюсь ей, словно говоря «не возражаешь, если я присяду?», и она отвечает улыбкой «возражаю, вали отсюда»: краткий легкий спазм, за которым мелькает вспышка крошечных белых зубов (все одинакового размера) за неуместным пятном малиновой помады. Мне, конечно же, нужно просто уйти, но пиво сделало меня бесстрашным и чересчур дружелюбным, поэтому я все равно сажусь рядом с ней. Даже булькающие басы «Two Tribes» не могут заглушить стук ее отпавшей челюсти. Через некоторое время я поворачиваюсь и смотрю на нее. Она курит самокрутку нервными короткими затяжками, сосредоточенно глядя на танцпол. У меня выбор из двух вариантов: заговорить или уйти. Может, я попытаюсь заговорить. – По иронии судьбы я на самом деле викарий. Нет ответа. – Я не видел столько проституток с тех пор, как отметил свой шестнадцатый день рождения! Нет ответа. Может, она просто не слышит меня. Я предлагаю ей отхлебнуть «Ред страйпа» из моей банки. – Ты слишком добр. Однако я вынуждена отказаться, спасибо большое. – И она поднимает стоявшую рядом с ней банку и покачивает ею, чтобы показать мне. Ее голос точно соответствует ее лицу: грубый и резкий. Она из Шотландии, думаю, из Глазго. – Итак! Ты пришла в качестве кого? – весело говорю я, кивая на ее наряд. – Я пришла в качестве нормального человека, – не улыбаясь, отвечает она. – Могла бы, по крайней мере, попытаться! Надела бы ошейник [10] или еще что-нибудь! – Возможно. Только я еврейка. – Она делает глоток пива из своей банки. – Ты будешь смеяться, но наряжаться в карнавальные костюмы у евреев почему-то не принято. – Знаешь, я иногда жалею, что я не еврей. Понимаю, что это слишком смело для словесного гамбита, и я не вполне уверен, почему сказал это; отчасти потому, что считаю очень важным разделять прогрессивные взгляды по вопросам расы, пола и личности, а также потому, что к этому времени уже порядочно поднабрался. Она сужает глаза и смотрит на меня какую-то секунду – так смотрят итальянские актеры, играющие ковбоев в европейских вестернах, – всасывается в свою самокрутку, решая, обидеться или нет, затем спокойно спрашивает: – Это правда? – Извини, я не хочу показаться расистом, просто я хочу сказать, что многие из моих героев – евреи, так что… – Что ж, рада, что мой народ получил твое одобрение. И кто же эти герои? – Ну, знаешь, Эйнштейн, Фрейд, Маркс… – Карл или Граучо? – Оба. Артур Миллер, Ленни Брюс, Вуди Аллен, Дастин Хоффман, Филип Рот… – Иисус, конечно же… – …Стенли Кубрик, Фрейд, Сэлинджер… – Конечно, только, строго говоря, Сэлинджер не еврей. – Нет, еврей. – Поверь мне, нет. – Ты точно знаешь? – Да. У нас на это чутье. – Но у него еврейская фамилия! – Его отец был евреем, а мать – католичкой, поэтому формально он не является евреем. У евреев национальность передается по материнской линии. – Я этого не знал. – Вот ты и приехал сюда, в университет, и уже начал учиться. – И она снова переводит сердитый взгляд на танцпол, который забит Шлюхами, хромающими под музыку. Это довольно удручающее зрелище, словно новый, только что открытый круг ада, и девушка смотрит на это с понимающим презрением, словно ожидая, когда взорвется заложенная ею мина. – Господи Иисусе, да ты посмотри на эту компашку, – протягивает она устало, a «Two Tribes» тем временем плавно перетекает в «Relax». Решив, что цинизм, вызванный усталостью от жизни, – верный путь к успеху в этой среде, я убеждаюсь в том, что мой смешок по этому поводу был хорошо слышен, и девушка с улыбкой поворачивается ко мне: – Знаешь, в чем заключается величайшее достижение английских школ-пансионов? Поколения патлатых мальчишек, которые знают, как надевать пояс с подвязками. Что удивительного в том, что многие из вас приезжают в университет с женской одеждой в чемодане? Многие из вас? – На самом деле я ходил в общеобразовательную школу, – уточняю я. – Что ж, рада за тебя. Знаешь, ты уже шестой человек за вечер, который говорит мне это. Это что, какая-то странная левацкая манера начинать разговор? Что меня должно поразить? Наша система образования? Или твои героические академические успехи? Если я и могу определить что-то наверняка, так это тот момент, когда меня уделали, поэтому поднимаю свою баночку с пивом, на три четверти полную, и трясу ею, словно она пустая. – Я собираюсь сходить в бар. Могу купить что-нибудь и тебе, э-э-э… – Ребекка. – …Ребекка? – Нет, спасибо. – Хорошо. Ладно, увидимся еще. Кстати, меня зовут Брайан. – До свидания, Брайан. – Пока, Ребекка. Я уже собираюсь пойти в бар, когда замечаю засевшего в засаде Криса-Хиппи, погрузившего руку по локоть в огромную пачку чипсов, поэтому я решаю немного пройтись и покидаю зал. Я брожу по коридорам, обшитым деревянными панелями, где последняя группа новых студентов прощается со своими родителями под «Legend» Боба Марли. Одна девчонка рыдает в объятиях своей рыдающей матери, а чопорный папа нетерпеливо переминается с ноги на ногу рядом, зажав в руке небольшую пачку банкнот. Долговязый смущенный гот, одетый во все черное, с выдающейся скобкой на зубах, чуть ли не силой выпихивает своих родителей из комнаты, чтобы заняться серьезным делом: дать людям понять, насколько темная и сложная личность скрывается под всем этим металлом и пластиком. Другие вновь прибывшие знакомятся с ближайшими соседями, выдавая свои краткие биографии: предмет, место рождения, оценки на экзаменах, любимая группа, самые сильные душевные травмы, полученные в детстве. Эдакая вежливая, специально для среднего класса, версия сцены из фильмов про войну, где новобранцы прибывают в казармы и показывают друг другу фотографии девушек, которые ждут их дома. Я останавливаюсь у доски объявлений, отхлебываю пиво и лениво просматриваю объявления – продается барабанная установка, призыв бойкотировать «Барклайз», просроченное объявление о собрании Революционной коммунистической партии в поддержку шахтеров, прослушивания на «Пиратов Пензанса» [11] , клубная афиша: «Членовредители» и «Мозолистые пятки» играют в следующий вторник в клубах «Лягушка» и «Фрегат». |