Онлайн книга «Наш последний эшелон»
|
Я смотрю вокруг, играть расхотелось. Зачем я поддался Бобу и вышел? Появилась Лера. Хорошенькая, стройненькая пока что. Молодая еще – только вот закончила среднюю школу. – Приветик, мальчики! – Перевет, красавица! – встает ей навстречу Боб. И я буркнул «привет», стал собирать домино. – Как дела? – это Боб. – Всё хорошо. А у вас? – Тоже, – я. – Вот у Боба в подъезде девчонка но-шпой отравилась. Вчера похоронили. – Я знаю, – перестает улыбаться Лера. – Ужасно. – Пойдем прогуляемся? – предлагает Боб. Встаем, идем. Я закурил. – Игорек-то пишет? – Пишет, – гордо отвечает Лера. – О чем? – О том же. – Любовь? – Это личное. – Хм, – хмыкает Боб. – А вам? – Лера. – Не-а. О нас он напрочь забыл. – Почему забыл? В каждом письме приветы передает. – И где эти приветы? – интересуюсь я, потирая руки. – Я как раз проголодался. Слегка посмеялись. – А вот Ромка под старость лет опять за парту сесть решил, – говорит Боб. – Я кончаю, а он только созрел. Лера удивлена: – Да?! Правда, Ром? – Угу. На подгот записался. – Не ожидала от тебя. – Почему? – Пожимаю плечами. – Надо учиться. – Фу-у! – А ты так и не думаешь никуда? – В лучшем случае – на парикмахера. – Ладно, родители заставят, первой в пед документы подашь, – обещает Боб. – Нетушки. – Лера сопротивляется. – Десять лет отмучилась, теперь хватит. – Гм… Идем по центральной улице. Пока что называется она: улица Ленина. Но есть планы переименовать в проспект Арата или Свободной Тувы. Впереди кинотеатр «Найырал» (с тувинского на русский – «Дружба»). – Пошли в кино! – предлагаю. – Да ну!.. – «Кровавый спорт», – читает Боб афишу. – Сто раз его видел. – На большом экране! – говорю я. – Что на улице делать? От пуха тошнит уже. Лера морщится: – Там постоянно дерутся. Не люблю. Продолжаю уговаривать: – Как раз до начала сеанса десять минут. Это судьба! Я заплачу. Наконец согласились. Купили билеты. Сели. Стали смотреть. Посмотрели. Закончилось. Вышли обратно на улицу. Начинает темнеть. – Зря бабки потратил, – жалеет меня Боб. – По видаку интересней казалось. – Нет, – назло ему не соглашаюсь, – замечательный фильм. А тебе как, Лер? – Лучше б в домино поиграли, – в ответ. – Еще наиграемся. Вся жизнь впереди. – Да уж… – Лера с грустью вздыхает. Боб зевает: – Куда сыпанем? – По домам. – Ле-ер, давай еще погуляем! – С вами погуляешь. – Я не виноват, Валерик, это он, блин, затащил. – Хм, я предложил, а вы согласились, – пожал я плечами. – Кстати, Лера, как выпускной? – Так… – Класс! – выдыхает восторженно Боб. – Наплясался, блин, выше крыши! Боб любит школу, до сих пор ходит на школьную дискотеку, на всякие школьные праздники. Доходим до дома Леры. – Пока? – Пока. – Спокойной ночи! – Угу. Лера вошла в подъезд. Мы с Бобом закурили, побрели дальше. – Чё, Боб? – Ниче, – отвечает. – А че? – Да нет… Вот уже на том месте, где встретились часа три назад. – Давай. – До завтра. Расходимся. * * * Стою на балконе. Пятый этаж. Громко играет «Дорз». Джим Моррисон бодро шагает по стриту. Ищет сначала виски-бар, затем маленькую девчонку. Потом удивляется странным дням. Потом кричит, шепчет, снова кричит, стонет, завывает, фактически сходит с ума. Объясняет, что это конец. Бесконечно. Перезвон колокольчиков обволакивает трель электрооргана. Мир погружается в ночь. Стою на балконе. Улицы опустели. Сквер внизу чернеет, превращается в однородную, пугающую чащобу. Квартира пуста. Родители на даче. У них отпуск от государственной службы, спешат наработаться на дачном участке. Стою на балконе. Крепко держусь за перила. В окнах соседних домов горит свет. Много-много маленьких желтых квадратиков, и за каждым кучки людей. Редко где единицы. И все живут. Давят картофель до состояния пюре, ждут загулявшегося ребенка, взбивают подушки перед сном, лезут на стены, качаются друг на друге, икают… Живут, короче, как могут. Вот так встать спиной к краю, отвалиться на ограждение. Подтянуться вверх. Та-ак… И резко – тело назад. Назад! Я с криком выпадаю из окна, А может быть, без крика. Все равно. Спиной вперед. Зеленая луна. Все дальше освещенное окно. Это я в жунале «Парус» вычитал. Хорошие стихи. Так оно наверняка и бывает. Пятый этаж, достаточно высоко. Раз, два, три. Легко. Шлепок. Глухой, верный шлепок. Нда… Стою на балконе. Бесконечная музыка. Кассета ползет по кругу, она не остановится. Загробное бормотание, вскрик и судорожный перебор клавиш под барабанную дробь. Загробье, одним словом. Загробье. * * * Привет, друг мой Игорек! Не писал тебе тысячу лет, но вот что-то рука потянулась к перу. Настроение какое-то, только письма писать… Как ты? Как там с Молдавией? Воюешь небось? А я живу гадко. Нет, вообще-то нормально, но… Так серо все. Вот в армейке думал: будет классно, а оказалось – не то. Лето идет, а будто и не лето совсем, совсем что-то не радостно. И будто солнца нет. Жарко, а в небе какая-то хмарь. Еще этот пух тополиный мозги все забил. Почти каждый вечер гуляем с Бобом. Часто вижусь с твоей Лерой. Знаешь, Игорек, они здесь всё для меня. Единственные люди, которым я могу хоть что-то сказать. Но почему-то не говорю. И они ничего не говорят. Молчим почему-то. И я, и Боб, и Лера. Не о чем как-то говорить. А тех, с кем до армии общался, совсем почти не вижу, да и не тянет. |