Онлайн книга «Наш последний эшелон»
|
Старая бабушка в автобус не может залезть. Всем ее жаль, но ее от дверей отжимают. Бабушка в плюшевой шубе, с горбом на спине. Люди торопятся, люди спешат по делам. Бабушка старая в землю плюется густою слюной. Смотрят на бабушку с разных сторон, сожалеют. Беззубым ртом она матерится тихонько. Автобус набит, хрипит тяжело и чихает. Старая бабушка палкой стучит об асфальт. Люди вминаются, пуговка чья-то отпала. Бабушка в сторону медленно, зло ковыляет. Автобус урчит, закрываются двери, он уезжает. Глава четырнадцатая Луч надежды – У-у! – поморщилась Наташа. – Опять без фильтра. – Но все же взяла сигарету, прикурила от участливо зажженной Серегой спички. – Пришли? – Нда, – молвил Юрка, возвращаясь из сладостных видений, – пришли. – А меня Светка выгнала. Петрушится там опять с бычком каким-то, я им, видите ли, мешаюсь. Решила у тебя поспать. – Ну да, – кивнул Юрка, – ну да… – Вечером на дискотеку пойду. Ой, а сколько времени?! – Хрен знает. Для нас оно стерлось. Наташа быстро ушла в зал, глянула на часы, вернулась. – Еще шести нет, а там в восемь начало… В «Юности» теперь каждый вечер дискачи, кроме понедельника и вторника. Классно, да? – Угу, угу… Лучше с нами оставайся, Наталия. Нам так хреново! Девушка хмыкнула: – А что делать? Вместе, что ли, хренеть? – Зачем? Поговорим о литературе, о живописи там… – А, надоело. – И, раздавив в пепельнице окурок, Наташа пошла одеваться. Провожая ее взглядом, Серега болезненно простонал: – Где ж мои семнадцать лет? Где ж моя молодость? – Да там всё, там… и больше нам их не увидеть… Потом мы сидели молча, вновь медленно погружаясь в омут безалкогольного бытия, курили сигарету за сигаретой, пили воду. И Наташа вновь подняла нас почти что со дна. Теперь она в хорошей, дорогой одежде, но такой ненужной, лишней, заслоняющей ее природную свежесть. Крутанулась перед нами, похвасталась: – Родичей развела на две сотни. Клевая юбка, да? – Две сотни, – горько повторил Серега. – Очень клевая! – Юрка вдруг обрадовался, заговорил громко, восторженно: – Вообще, Наталья, класс! Как раз идет, и вообще! Кстати, Наташ, у тебя случаем десяточки нету, у? – Нету, – ответила холодно, даже вроде с обидой, и вышла. И ожил телефон, и своим звоном вселил в нас надежду на лучшее, на самое лучшее, и все мы ринулись в прихожую, к аппарату. – Алло? – снял Юрка трубку. – Да, это я. Привет, Чека, как жизнь? Да, да… Так, сидим… Серега, Сен… А мы только пришли вот… Бас-гитару? У меня, да. Ладно, дам. Играть решили? Группа «Мертвые». И кто у вас? У– у, не знаю таких. Молодые? У-у… Кстати… – Юрка смотрит на нас, на наши кислые, измотанные рожи и говорит собеседнику такие слова: – Кстати, Чека, я могу продать бас. Да. Нет, не бойся, недорого: две литрушки «Асланова» или «России». И закусь мясную, сигарет. Да, только сегодня! Честно говорю, конечно. Приноси, и бас твой, со струнами, со шнуром даже. Приноси водочку, закусить, сразу отдаю. Давай, Чека, ждем-с! И он кладет трубку и потирает руки. – Все-таки мы не пропадем, господа анархисты! Надежда, теперь не призрачная и зыбкая, а широкая, твердая, словно бетонная гладь взлетно-посадочной полосы, раскинулась перед нами, заранее пьянит. И появляется гитара, и мы сидим на кухне, забыв о незаметно смывшейся Наташе, и поем веселую песню: Я напьюсь, как свинья, Я усну под столом – Ну какой из меня К черту гость?! Глава пятнадцатая Рок-н-ролльщики и рок-н-ролики Долгожданный звонок в дверь. Юрка бежит открывать, Серега убирает на столе, я споласкиваю рюмки; в сковороде жарится картошка. Вечер мы прикончим как надо! Трое молодых парней – первокурсники из педа; лидера их – Саню Чекачева я знаю немножко, видел на фестивалях, а двое других совсем не знакомы ни мне, ни Юрке, ни Сереге. Да какая разница, знакомы или нет?! У них в руках две литрухи «Асланова», они принесли курить, полкило колбасы, банку сайры. – Вот это да! Вот это да! – ошалело бормочет Серега. После проверки бас – он работает, все в порядке – переходит к рок-группе «Мертвые». – А что вы играете? – спросил я. – Да так… немножко… собираемся только. – Что собираетесь? Несколько стыдливо признаются: – Панк-рок. – Хорошее дело! Андрей, барабанщик «Мертвых», узнал меня: – Ты в «Гаражной мелодии» поешь? – «Мелодике». – Да-да, «Мелодике». На последнем фесте я был, слушал! Круто вы там слабали! – Ничего… Ну, надо за это дербалызнуть немного. Да? Разливает почему-то Саша Чекачев, и разливает скупо, наверное, воспринял слово «немного» слишком буквально. После третьего захода Серега забрал у него бутылку, сразу наполнил рюмки доверху… Знаете, наша пирушка напоминает картину Веласкеса «Пьяницы». Вот сидят настоящие, закаленные мужи, профессионалы своего дела, а вот – молоденькие, слабые покамест на водочку юноши. (Дураки утверждают, что юноши у Веласкеса – вакхи какие-то.) Но ничего, у них еще все впереди. Все впереди. – Ну, вздрогнем серьезно! Чокнулись, хлопнули. «Мертвые» отпили по половинке – нет еще той закалки, горлышки нежные. Жжется. – Да, слабовато, – говорит Юрка. – А кто у вас на вокале? – Я, – ответил высокий, симпатичный юноша Максим. – Тебе хлебать надо литрами, чтоб голос был – во! – Юрка рычит, хрипит, пищит, показывает наглядно, какой должен быть голос у панк-певца. – А у тебя шепоток нежный. Но не переживай, будешь с нами водиться, быстро научишься. Мы старые рок-н-ролики! «Мертвые» дружно смеются. – А сыграните свои вещи! – предложил Серега. Саша Чекачев мнется: – Да под акустику не то… мы на дисторшене вообще-то работаем… – Какой там дисторшен, блин! Вот бас еще, шестиструнка, альты есть! Слабайте! В пять минут в кухне организована студия: принесли бас-гитару, подключили к магнитофону, который выполняет роль усилителя и колонок; два барабана-альта, акустическая гитара… Хоть заиграйся! Выпили, закусили. «Мертвые» начали первую песню, перед тем тщательно настроив инструменты, посовещавшись, поспорив, что исполнять. |