Онлайн книга «Информация»
|
Десять-двенадцать закутанных в платки, полных, мясистых матрешек пели не на сцене, а рядом. Баянист сидел на стуле и бойко аккомпанировал. Увидели нас, остановились. – Вот наша гордость, – представил их глава села, – хор «Рыбачки». Не все, но основной костяк… А это, – указал на меня, – журналист из Москвы… м-м… Поняв, что он забыл, как меня зовут, я представился сам. – Молоденький, – сказала одна из рыбачек; остальные добродушно засмеялись. – Так, товарищи, – наоборот, построжел глава, – спойте для нашего гостя лучшую песню. Про Коктюбей. Женщины послушно выстроились в полукруглую шеренгу; баянист установил удобнее на ляжках свой инструмент, напрягся, готовясь заиграть. «Как в соцреализме каком-то», – мелькнула мысль, и я усмехнулся, правда, про себя. Внешне был приветлив и доброжелателен. Баянист заиграл лирическую мелодию, рыбачки закачались, запели… Сперва я не мог понять ни слова, но постепенно тарабарщина стала превращаться в членораздельные фразы: …Традиции, обычаи Твоих былых времен, И купол храма светлый, Что к небу устремлен. По-своему приветливо Рыбацкое село. Рыбак мотор заводит, Едва лишь рассвело. Я осторожно достал из кармана диктофон, включил на запись. «Пригодится». …И Господу помолимся, Чтоб мир был, благо ей. Святые Павел, Петр, Храните Коктюбей! Святые Павел, Петр, Храните-е-е… Кок-тю-у-бе-ей!.. Мы с главой села похлопали. – Ой, чтой-то озябла я, девочки! – по-актерски воскликнула одна из певиц. – Давайте полечкой согреемся! – «Полечка рыбацкая»! – объявила другая. Баянист рванул мехи, пробежался пальцами по кнопкам, и хор тут же задорно отозвался: Много танцев есть у нас — Вальс, фокстрот и па-де-грас, Танго, блюз и менуэты, Но милее всех на свете Полечка рыбацкая, Эх да залихватская!.. После этой песни репетиция кончилась, и женщины повели нас в соседнюю комнату – гримерку, видимо, – где был накрыт стол. Тарелки с соленьями, пирожки, салаты, бутылки. – Давайте, давайте! У нашей Анюты день рождения. Я послушно шлепнулся на стул. Глава поотказывался, но быстро сдался: – Ну что ж, десять минут можно. Одна из рыбачек, круглолицая, с железным зубом, потянулась ко мне через стол с водкой. – Выпьете рюмочку? – Не откажусь, – кивнул я. – Замерз. А почему так холодно? – Промерз клуб наш. Топим, только когда мероприятия. Михаил Павлович мечтает водяное отопление протянуть, но денег всё не дают. – Да, с отоплением у нас проблемы, – вздохнул глава. – Раньше уголь завозили, дрова, а теперь такие цены… Кочегарку бы общую построить для клуба, школы, фельдшерского пункта. Рядом стоят, хорошо можно устроить… Что ж, – встряхнулся, – поздравляю Анну Семеновну с днем рождения! Не терять энергии, быть такой же веселой, деятельной! Анна Семеновна, лет шестидесяти, молодо улыбалась… Вообще женщины были пенсионного возраста. Лишь двух – ту, что налила мне водку, и еще одну, в черном обтягивающем платье под расстегнутой курткой, подчеркивающем большие шары грудей, можно назвать условно молодыми. Примерно лет сорока. Но и пожилые, и помоложе были веселы, как школьницы. Правда, в этой веселости чувствовалась какая-то искусственность (передо мной и своим главой, что ли, играли?) и даже отчаяние. Вот, дескать, несмотря ни на что, мы радуемся. Пришла Надежда Николаевна, и ее встретили шумно, усадили, навалили на тарелку еды, стали благодарить: – Спасибо за заботу!.. Спасибо, что муниципальным наш хор сделали!.. – А что это дает? – подзахмелев от двух рюмок, влез я с вопросом. – Ну как же! – удивилась женщина с железным зубом. – До этого мы самодеятельными были, бесплатно выступали, репетировали, а теперь хоть по четыре тысячи, но получаем. Плюс за концерты. – Раньше-то, помню, – засмеялась Анна Семеновна, – собираемся на распевки, а мужья: «Куда опять погреблась?» А теперь сами: «Тебе на репетицию, собирайся-собирайся». Теперь мы у них добытчицы. И рыбачки довольно закивали этим словам. Но тут же и загоревали: – Да, сидят без работы. Как это, рыбакам и не рыбачить… Мне налили еще рюмку; я поискал взглядом, чем бы закусить. Еды вроде бы было много, но все какое-то не такое. Солений не хотелось, холодных пирогов тоже… Одна из женщин заметила мои поиски, протянула тарелку: – Оладушек икорных попробуйте. – Икорных? – насторожился глава села. – Да это щучья, с того года еще. Баночка в подполе стояла, решила вот напечь… – М-м, ну ладно. Чокнулись разными напитками. Я бросил в себя водку и смело откусил оладушек. Прожевал, проглотил. Что-то солоноватое, словно бы из склеенных мягких зернышек… Терпимо. Доел. – Извините, хозяева, пора нам ехать, – вздохнула Надежда Николаевна. – Еще дел много сегодня. Успеть бы… Женщины принялись уговаривать, хоть и искренне, но без большой надежды, посидеть еще. Я посчитал нужным сказать, что село мне очень понравилось, и песни, и «Рыбачки». – У вас здесь жизнь настоящая чувствуется, – сделал под конец комплимент. И сразу же получил ответ: – Так переезжайте к нам. Дом подберем хороший, писать про нас будете. На баяне научим играть. Если не женаты, так и женим – девки-красавицы есть. Сказано было опять (как и позавчера в редакции) как бы в шутку, но и с долей некоторой серьезности. Вдруг, дескать, возьмет и переедет… Мне оставалось пообещать: – Буду думать. Уж точно – буду вспоминать о вас. Спасибо. Вторую половину дня провел, как и накануне, в редакции. Надежде Николаевне (хотя вряд ли ей, скорее главе района) пришла идея написать письма патриарху, главному муфтию и Лукину. Я, естественно, поддержал, – странно было бы, если б сказал, что не стоит. И мы несколько часов составляли эти письма. Время от времени Надежда Николаевна отходила звонить по телефону – видимо, согласовывала формулировки с начальством. Со мной связывался Виктор Федорович и сообщал, что договаривается с отцом Александром о нашей встрече, потом – с отцом Юрием, благочинным православных приходов Кизлярского округа. «Если договорюсь, поедем в Кизляр, – добавлял. – Хорошо? Здесь рядом». – «Поедем, конечно, – отвечал я изо всех сил приподнято. – Я готов». |