Онлайн книга «Иджим»
|
– Вица, Дрюнчик, глотайте первыми, а мы с Лёнчей, так и быть, во второй партии. Ленур поморщился: – Ты как в армейке базаришь. Кончай. Там тоже всё партии – на призыв, блин, на дембель… – Ну, оттарабанил же, – усмехнулся Олегыч, – чего ее вспоминать? Полгода дома… – Уху, сходи, я потом посмотрю, сколько ты ее помнить будешь. – Ну, погнали, – поднял Вица стакан. – Давай, Дрюня, за встречу… – Давай. Выпив сладковатый, некрепкий спирт и куснув пирога, Андрей слегка удивленно заметил: – А я и не в курсе, Лёня, что ты успел послужить. Вроде бы постоянно тебя здесь видел. Татарин обидчиво выпятил губы: – Не знаю, кого ты тут видел. Два года как с куста в Карасуке. И без отпуска. – Летит время… – Уху, это здесь летит, а там… сукин хрен! – Ленур с размаху влил в себя спирт, громко, будто ошпарившись, выдохнул: – К-ха-а… С чем пирожки? – С картошкой. А где это Карасуль? – Карасук, бля. Новосибирская область. Юг. Рядом с твоим Казахстаном. Дырища. – Понятно… Олегыч набулькал в освободившиеся стаканчики, перед тем как выпить, поинтересовался: – Как живешь-то вообще, горожанин? – Так, – дернул плечами Андрей, – ничего. – Ты ж в педе, да? – Ну да. – И чё, когда закончишь, сюда думаешь возвращаться? Андрею стало совсем неприятно – о будущем думать он не любил. Кивнул вымученно: – Наверно. Куда ж еще… – Так, пьем или как? – встрял Вица. Приняв по первой порции, довольно долго сидели молча. Курили. Огонек свечи колебался от сквозняка, по стенам и потолку бегали, метались жирные тени. – Как ни крути, а в городе лучше, – произнес в конце концов Ленур. – Кхе, – тут же смешок Олегыча, – хорошо, где нас нет. – Не скажи. Я вот проучился в путяге три года, пробухал всю дорогу. Надо было как-нибудь там цепляться. Тетку найти, опылить, жениться… Потом вот армейка. А теперь чего? Двадцать два хлопнуло. А здесь чего ловить? Андрей вздохнул: – Да и там особо нечего. – И почувствовал в голосе неправду, и испугался реакции парней на эту неправду. Но Вица выручил – хмыкнул, наполняя стаканчики: – Когда башлей нет – везде хреновасто. – Во, во! – обрадовался Олегыч. – Это ты в точку. Задымившая при растопке печка теперь наладила свою работу, тяга была аж с подвыванием. То Ленур, то Вица подбрасывали в нее сучья и разломанные трухлявые доски. – Гудит-то как, – сказал Андрей. – Завтра солнечно будет. – Днем солнечно, а ночью дубак. – Пора уже… – отозвался Ленур. – Чего пора-то? Чего, блин, пора? – с неожиданной ожесточенностью вскричал Олегыч. – Я б зиму тыщу лет не знал! Вот зимой в натуре ловить нечего. Ни здесь, нигде… – Летом, ясно, прикольней: тетки, танцы, пруд. Валяйся, где хочешь. – Да чё базарить, – осадил их Вица, – давайте глотнем. Глотнули. Сначала Вица с Андреем, потом Ленур с Олегычем. Стали вспоминать лето. – Нынче меньше приезжих было. – Вообще какое-то пресное получилось. Вот в тот год… – Да ну, и это прекрасное лето! – Ничего прекрасного. Прекрасное, кхе… На танцы вход по тридцатине стал, и бесплатно хрен пролезешь. Одно дело с городских драть, а то с нас… – Подпалить бы скотов! – прошипел вдруг Вица; Ленур и Олегыч уставились на него. Олегыч очнулся первым: – Бля, ну ты и мудел, вообще! А без клуба чё делать будешь? – Н-дак, можно подумать, ты там каждый вечер торчишь… – Под крыльцом! – гогот Ленура. Вица досадливо вздохнул и снова взялся за бутыль… – Нет, чуваки, летом все-таки прекрасно жить, – повторил Олегыч свою позицию и сочно потянулся. – Пруд хотя бы… С утряни пришел, окунулся и лежи на песочке. Один бухла подгонит, другой – чего на кишку. Да мне и танцев особо не надо. Все равно с танцев на пруд все валят, а я уже там с кастриком, с окуньками печеными. И любая клава – моя. – Да уж, аха, – усмехнулся Вица. – Как его?… Идиллия. – А ты чё, Дрюнчик, – обратился Олегыч к Андрею, – так скучно жить-то стал? Как ни увижу – на огороде всё, всё чего-то роешься. Купаться даже не ходишь. Андрей пожал плечами: – Устаю, времени нет. Родителям же надо помочь. – Вам повезло, – теперь Вица вздохнул как-то грустно-завистливо, – вода под боком, а у нас из колонки такой ниткой течет – за полчаса ведро… Ни хрена напора не стало. – Какой там напор, – поддерживает Ленур, – башня рухнет вот-вот. Все кирпичи размякли, от труб одна ржавчина… Разговор полз медленно, словно бы через силу, то и дело прерывался, перерастая в бессвязные мыки и хмыки. Парни, знал Андрей, и раньше на слова были бедны, их языки развязывались лишь при девчонках да после какого-нибудь особенно зрелищного фильма в клубе или по телевизору. А в основном же слышались междометия, кряхтение, матерки, сплевывание через щербины в зубах… И сейчас казалось, что им смертельно надоело сидеть здесь, в тесной, полутемной сторожке, пить жиденький спирт и пытаться общаться, но они почему-то всё не могут разойтись. Они будут сидеть долго-долго, по крайней мере – пока не опустеет бутыль. Чтобы как-то расшевелить их и себя, Андрей спросил: – Что-то Редю давно не видно. Тоже, что ли, в армии? – Какое – в армии! – усмехнулся Ленур. – Мне б лучше в армии на два года больше, чем как Редису. От родителей Андрей знал, что приключилось с Вовкой Беляковым, но сейчас изобразил удивление: – А что такое? – Да что… Загремел он нехило, – ответил Олегыч, наливая в стаканы граммов по тридцать. – Из-за чего? – Да из-за тупи своей… Глотайте. Андрей и Вица выпили. Ленур и Олегыч – сразу за ними. Вица, слегка запьяневший, сделавшийся общительнее, чем обычно, стал рассказывать: – Тупи я тут не вижу особой. Так, если так судить, он правильно сделал всё… Ну, короче, это, в конце июня, когда все к бабкам своим съезжаться стали, как раз более-менее зажилось. На Ивана Купалу классно позажигали… – Да, – Андрею вспомнилось одно из невеселых последствий этого зажигания, – на колодце кто-то с журавля груз снял, потом вешать обратно замучились. Олегыч многозначительно и довольно усмехнулся. А Вица, всё распаляясь, продолжал: |