Онлайн книга «Изобилие»
|
Включил свет в прихожей, скинул туфли, выдох-нул: – Фу-ф, дома… Квартира однокомнатная, в пятиэтажном доме на первом этаже. Зал, так сказать, – восемь шагов на пять, кухонка, ванная и туалет раздельно, и прихожая – тесненький пятачок. С этого пятачка глянул Евгений Сергеевич в зал и остолбенел. Дверцы шифоньера открыты, белье сметено на пол. Ковра нет, телевизора на тумбочке нет, магнитофона, кассет, гитары нет, электрического чайника на журнальном столике тоже. Шторы раздернуты, и окно открыто. Прохладный ветерок плавает по залу. Евгений Сергеевич на цыпочках прошел к окну, по пути мутно оглядывая разгромленное жилище. А за окном пусто и тихо. Голые ветви березы покачивались перед глазами, близкий корявый забор стройки стоял. Пусто совсем, удивительно пусто. Даже собаки не бегают. И Евгений Сергеевич прикрыл рамы, заметил, что железная сетка с форточки сорвана. – Залезли… Потом побежал искать телефон. У ближайших соседей телефонов нет, а с других этажей Губин не знал. Все автоматы оказались без трубок, зато встретился наряд, патрулирующий улицу. – Здравствуйте! – хрипло вскрикнул Евгений Сергеевич. – Залезли! Милиционеры остановились. – Кто? Куда? – Ко мне… в квартиру ко мне! – И до сих пор там? – спросил сержант. Евгений Сергеевич почему-то хохотнул: – Нет, ушли. Потом патруль сообщил по рации о факте квартирной кражи, там узнали от потерпевшего, как проникли, адрес, подъезд. – Идите домой, – сказал сержант, – скоро приедут. Евгений Сергеевич, не прощаясь, побежал домой. Прохожие вокруг спокойны, выгуливают собак, несут куда-то мусор, подростки на скамейке слушают музыку. – Боже мой! Боже мой! – начинал приходить в себя Евгений Сергеевич. И чем больше приходил, тем страшнее становилось. Деньги, почти пятьсот тысяч! Магнитофон, телевизор «Рассвет», ковер, куча кассет, выходной костюм, бесценная двенадцатиструнная гитара! – Боже мой! Боже мой! Евгений Сергеевич ворвался домой и удивился, что убежал, не закрыв дверь. – Боже м-мой! Он сел на табурет на кухне, бросил голову в ладони. И сколько сидел так, погруженный в ошеломление, не сознавал. Потом стук в дверь. Не острый, а глухой, широкий – боком кулака. Евгений Сергеевич вскочил, открыл дверь, не спрашивая: «Кто?» В лицо свет фонарика, недовольный, усталый голос: – Милицию вызывали? – Да, да! Проходите, пожалуйста! Через пятачок прихожей в зал проследовали четыре человека в штатском, один в форме, старшина. – Ну что у вас? – спросил коренастый, обаятельно-суровый мужчина. Лицо сухое, глаза красные, словно не спал несколько суток. Из-под расстегнутой кожаной куртки выглядывает рукоять пистолета. – В-вот… обворовали, – развел подрагивающие руки Евгений Сергеевич. – Тэк. Что похищено? – Много чего… гитара, телевизор, магнитофон, – заторопился Губин. Но мужчина прервал его: – Ясно. Кого-нибудь подозреваете? – Кого… Нет. Курят тут подростки… у забора. Не знаю… – Один проживаете? – Один… да. Мужчина прошелся по комнате: – Тэ-эк. Через форточку? – Да! – бросился Евгений Сергеевич к окну. – Сетку тут вот сорвали, сломали задвижку… – Ничего не трогать! Губин отдернул руки. – Тэк. – Мужчина обернулся к своим: – Вы работайте, а я пойду здесь пройдусь… Потом Евгений Сергеевич определял, что украдено, а один из милиционеров записывал. – …ковер был на стене… костюм серый… Нет! Здесь. Костюм здесь! Вот свитера нет. Черный свитер… шерстяной… польский… Зимняя шапка… песцовая… Еще… Нет, здесь все вроде бы… Кассеты… Кассеты почти все. – Сколько штук? – Сколько?.. Штук тридцать… даже больше… не знаю… Тем временем еще один милиционер принес белый металлический чемоданчик, стал снимать отпечатки пальцев с окна, от чего на рамах оставались бурые пятна… Потом на кухне составляли протокол. Евгений Сергеевич рассказывал, как было дело: – Ушел в восемь часов на работу… – Число? – Вчера… Пятое октября. – Дальше? – М-м… Ушел на работу… оттуда к другу пошел на день рождения… – Так. Дальше? – Потом… там остался ночевать… – Так, так. Имя, фамилия, отчество вашего друга? – А? А зачем?.. А, Макаров, Андрей… Андрей Борисович. – Дальше? – Утром… От него сразу пошел на работу… – Угу. Да, где вы работаете? – Я?.. В музучилище работаю… педагог… – Ясно. Дальше? – Вот пришел… а тут… вот… – Время? – М-м… Часов в семь. Да. Вечера! – Ясно. Дальше? Милиционер, что писал, был утомлен, часто черкал, тихо ругался. – Пятый сочиняю сегодня, – объяснил он. – Запарился вообще… Так, вот ознакомьтесь, все ли верно. Евгений Сергеевич взял бумажку, посмотрел на неразборчивый почерк. Милиционер ткнул ручкой в свободное на листе место: – Напишите вот здесь: «Мною прочитано, с моих слов записано верно». И подпись. Потом Губин искал паспорта на телевизор, магнитофон, процессор кухонный «Золушка». Нашел только на телевизор. Потом стучался к соседям, но не достучался. – Да и вряд ли они что-то видели, – отмахнулся один из милиционеров. – А если и видели, то не расскажут. Написал Евгений Сергеевич заявление. Сняли с него отпечатки пальцев. – Зачем? – удивился он и даже оскорбленность почувствовал. – А как же? – удивился тот, что был с белым чемоданчиком. – Как мы отличим ваши пальцы от посторонних? Садитесь. Давайте правую руку… Потом милиционеры ушли. Старший, в расстегнутой куртке, сказал на прощание: – Ну, все. Если что появится, дадим знать. И вы тут помаракуйте, может, что выясните. На рынок походите… Открываем уголовное дело. Тэ-эк… Счастливо. – До свидания. Евгений Сергеевич закрыл дверь, постоял, глядя на нее. Страшно было повернуться, увидеть… Наконец пересилил себя, повернулся. Выключил свет на кухне, прошел в зал. Закрыл окно, осмотрелся, несмело, как на чужую, сел на кровать. И квартира, и обстановка в ней были тоже как будто чужие. Начать наводить порядок, белье в шкаф сложить. Нет, потом. Потом. |