Онлайн книга «Чего вы хотите?»
|
– Значит, вообще в России, – быстро подсчитала Даша, – где-то двести пятьдесят две тысячи. – Прилично. – А не знаешь, сколько их сто лет назад было? – Хм, кто их считал… Вот есть кое-что. В 1970 году тувинцев насчитывалось около 140 тысяч, в 1959-м – около 100 тысяч. – Быстрый рост, – сказала Даша. – Понятно, почему они в лидерах по рождаемости… А теперь еще чеченцев посмотрим, ладно? – А что это за тема такая по географии? – подозрительно прищурился папа. – Про население. Численность, рождаемость, миграция… Прирост чеченцев оказался еще выше. Сейчас в России их было один миллион четыреста тридцать одна тысяча триста человек. В 1830-е – в районе 120 тысяч, в 1889 году – 186 618, в 1913 году – 245 500, по переписи населения 1939 года – 408 500, по переписи 1959-го – 418 800, по переписи 1979-го – 756 тысяч человек. А теперь вот почти полтора миллиона… – Потрясающе, – пробурчал папа, – и это несмотря на войны, депортацию. – Какую депортацию? – Ну, переселили их в конце войны с Кавказа в Казахстан. – Всех? – Кого поймали, того переселили… В общем, всех… – И за что? Папа поморщился: – Что они немцам помогали. – А они помогали? – Если посмотреть, то представители очень многих народов с Гитлером были. – И русские? – Да… Это очень тяжелая и сложная тема, давай потом как-нибудь поговорим… А лучше почитай. – Ладно, – Даша заставила себя не думать сейчас еще и об этом, о тех, кто был с немцами, – можно русских глянуть? Численность, прирост. Нашли русских, правда, такой точности, как у чеченцев, здесь не было. В мире проживает от 127 до 150 миллионов русских. По переписи населения 2010 года русских в России было немногим больше 111 миллионов – 77,8 процента населения. А в 2002 году процент их составлял 79,8. На два процента меньше за восемь лет… Два процента. Вроде всего два каких-то процента, но это – минус два процента. Не прирост, а убыль. – Ну что, удручающие цифры? – видимо, заметив ее реакцию, спросил папа. – Угу… И вот если так будет, то лет через сто русских совсем мало останется, да? – Сто не сто, но все к тому идет. Медленно, но, кажется, верно… – Папа поднялся, потянулся. – Что, может, ужинать будем? Есть Даше не хотелось, и она собралась сказать: «Я не буду пока», но ее будто что-то толкнуло: показалось, что сидение за столом всем вместе, семьей, может как-то спасти или открыть путь к спасению. Дать надежду на то, что через сто, двести лет ее внуки и правнуки будут так же сидеть за столом на кухне, неспешно есть картошку со свининой, разговаривать о каких-нибудь пустяках, подшучивать друг над другом, произносить разное такое: «добавочки», «обжорка-баборка», «кушай-кушай, дочушка», «вкуснятина», «кому добавки?». – Можно поужинать. А что у нас? – Рис, сосиски. – А может, картошки с мясом пожарим? И у нас же горлодер остался?.. Осенью накрутили несколько литров помидоров с чесноком и хреном. Папа с мамой называли это горлодером – лучшим соусом на свете; и Даше он с недавних пор стал нравиться. – Давай, если поможешь картошку почистить. – Ага, только фагот почищу быстро… И когда уже собирала его, услышала папин голос в спальне: – Сейчас сообщили по «Эхо Москвы» – Удальцова отпускают. – Да?! Слава богу! – Мама, кажется, готова была заплакать. – И откуда? В интернете нигде никакой информации. – Отсюда – Нагатинское ОВД. По месту прописки, сказали. – Слушай, а поехали встретим! – Мы с Дашей ужин решили готовить… – Поехали, Ром! Там же никого не будет, а нам три остановки… И для твоей прозы наверняка пригодится… Папа немного поупирался и сдался. Стали торопливо собираться – квартира наполнилась суетой, захотелось спрятаться в уголке; от того намека на что-то хорошее не осталось и следа. – Даш, – позвал папа, – я мясо достал. Там, рядом с раковиной… Если хочешь, срезай пластинами… Картошка в корзине рядом с плитой… – Да ладно, пусть нас дождется, – забеспокоилась мама. – Порежется еще. Даша уверенно сказала: – Я сделаю. – Только не сожги, пожалуйста, ничего. И за Настей присматривай. Не ссорьтесь, мы скоро. – Пока. Начистила полкастрюли картошки. Много было подпорченной, с черными пятнами… Порезала на брусочки. С мясом намучилась, но в конце концов превратила кусок в горку кубиков. Так, теперь надо разогреть сковородку. Масло в горячую лить или сразу?.. Готовила она редко, и не потому, что не возникало желания или времени не было, а как-то мимо, чаще всего, проходил процесс готовки. И родители почти не подключали ее – не доверяли, что ли. Разве что в праздники звали резать салаты… А надо учиться готовить… Налила в сковородку растилки, но там осталось еще немного воды, и масло стало стрелять… Как назло, прибежала Настя: – Что делаешь? О, жаришь! Сама?! – А что здесь такого? – фыркнула Даша, торопливо вываливая на сковородку мясо, которое должно было задавить эти взрывы. – Дай мне покушать. – Еще не готово. – Тогда сделай мне хлеб с маслом и с сахаром. Помыла руки, достала из холодильника масло. – Надо подождать, чтоб немного растаяло. – Я не хочу расталое, я такое хочу. – А такое не намазывается. – А папа делает! Пока возилась с бутербродом, мясо защелкало. Даша бросилась к плите, стала ворошить. С одного края кусочки были почти черными. Растилка куда-то исчезла. – Блин, Настя, из-за тебя! Плеснула масла еще, снова перемешала мясо и высыпала в сковородку картофельные бруски. Посомневалась и все же накрыла сковородку крышкой. Вернулась к столу; Настя сама пыталась намазать масло. Ломоть батона порвался, крошки усеивали скатерть. – Да что ты делаешь?! – Я хочу есть! – Когда родители были – не хотела, а сейчас – сразу! Дай сюда. – Забрала нож, с помощью подтаявшего масла соединила обрывки, посыпала сахаром, положила на блюдце. – На, иди в комнату. И так уже мясо сожгла… То ли из-за того, что жарила под крышкой, то ли из-за частого перемешивания картошка никак не золотилась, зато разваливалась, превращалась почти в пюре. Даша шипела и психовала. Хотелось схватить сковородку и вывалить содержимое в мусорное ведро… |