Онлайн книга «Первый матч»
|
Он виновато посмотрел на меня: – Я понял, Сергей Петрович. – Поздно, – я кивнул Щукину-младшему. – Давай во втором периоде в калитку. – Уже иду! – расцвел в улыбке Димка. И снова напряженная борьба. Егор Щукин, обойдя противников, забрасывает шайбу в ворота… Гол! Два-три… Второй период прошел без особых неожиданностей, но под конец нога снова просто нечеловечески разболелась. Пришлось вколоть еще две ампулы обезболивающего. – Что это ты делаешь? – возмутился ВасГен, заставший меня за этим занятием. – Печень пожалей и желудок. Ты хоть представляешь, сколько тут побочных явлений? – Геннадич, – взмолился я. – После игры – сдамся, а сейчас не трогай, пожалуйста. Он кивнул. Хороший мужик наш врач Василий Геннадьевич, понимающий. Первый гол в третьем периоде пришел от Пономарева. Дима Щукин тоже держался неплохо, беря все летящие в ворота «Медведей» шайбы. Уже три-три… Затем четыре-три. На этот раз в нашу пользу, но это еще не конец. Тем временем на льду завязалась напряженная борьба, в результате которой Гаврилов шлепнулся на лед, а «Химик» получил буллит. – Бакин! – велел я. – В калитку! И все же лучше Бакина буллиты не берет никто! Забыв обо всем, я наблюдал за тем, как Гаврилов возит шайбу, надеясь обмануть вратаря, а затем пускает ее под левую руку. Неужели Семен поведется на это и в четвертый раз?!. Но нет, он ловит шайбу! Молодец! Трибуны ревут, и я реву, ору вместе с ними. Последние секунды. Пять, четыре, три, два, один… Мы выиграли! Победа! Это победа! Я вскочил на ноги, подхваченный всеобщим ликованием, но тут же рухнул обратно на скамейку, ослепленный новой вспышкой боли. – Сережа! Что с тобой, Сережа? Тебе плохо? Ты весь белый! – предплечье сжал рукав для измерения давления. Я уже и сам понял, что после передозировки с ним проблема. Лицо Юли всплыло надо мной словно из тумана, и мне потребовалось невероятное усилие, чтобы нащупать и сжать ее руку. – Юля, пойдешь за меня? – спросил я, не отрывая взгляда от ее широко распахнутых глаз. Да, момент неподходящий… Хотя почему нет – может, как раз самый подходящий момент из всех! – Дурачок… – Она промокнула мне вспотевший лоб. – Конечно, пойду… Если позовешь. – Я зову. – Тогда пойду! – Она помогла мне подняться. – Но сначала пойдем, постараемся привести тебя в порядок… Мне было уже все равно. Ну и к черту это давление, хотя по испуганному лицу Юли видно, что это серьезно. Ничего, прорвемся. Сегодня я все же самый счастливый человек на земле, и мне просто должно везти! Скрипнула, открываясь, дверь. – Вот вы где. – Романенко выглядел на редкость мрачно. – Там какая-то фигня творится. «Химик» опротестовал результаты матча. – Что?.. – вот теперь давление точно ни к черту… * * * – Ну чего, ребят, празднуем! – Кисляк оглядел друзей. – Оле-оле-оле-оле! «Медведи» – чемпион! – дружно откликнулась команда. – Отличный кубок, – Семен принялся разглядывать награду, – только я думал, он потяжелее будет. – А ты в него шампанского налей, – посоветовал Андрей. – Знаешь каким тяжелым станет!.. – Я бы не торопился праздновать раньше времени, – послышался вдруг от дверей скрипучий голос. – В наш дисциплинарный комитет подан протест, надо его еще рассмотреть. – Какой протест? – удивился Миша, глядя на судью. – Игроков на матч нужно заявлять по всем правилам, – отрезал тот. – Дмитрий Щукин, номер первый, на поле был? Был. А в заявку не включен. – Но как же это? – Дима растерянно оглядел товарищей. – Я приносил все нужные документы. И справку, и все остальное!.. Судья смерил его тяжелым взглядом. – Послушайте, молодой человек, – проскрипел он. – Если я говорю, что бумаг нет, значит, их нет. Точка. И он, не слушая возражений, вышел прочь. – Вот это да! Все же было! Честное слово! – Дима едва не плакал. – Что же это такое?! – Это – подстава, – тихо и очень серьезно сказал Егор, и в комнате словно повеяло ледяным холодом. * * * Казанцев паковал свои вещи, насвистывая какую-то веселую мелодию. Пару минут я молча смотрел ему в спину и думал, что нет, оказывается, пределов человеческой подлости. Иногда достаточно только шагнуть в сторону – и все, ты уже на дне пропасти. – Ну ладно я, а пацаны-то при чем? Их ты зачем наказал? – спросил я, чувствуя в горле тугой комок. – Не понимаю! – оглянулся Казанцев. – Конечно, не понимаешь. Романенко тебе все бумаги Щукина передал. – Это он тебе говорит? И ты ему веришь? – Казанцев театрально выгнул брови и положил в коробку еще одну пухлую папку. – Где справка Щукина? – снова спросил я. – Понятия не имею, – бывший спортивный директор хитро покосился на меня. – Бумажка – такой непрочный материал. Можно порвать, можно сжечь, можно самолетик сделать… – Ты сволочь, Вадим Юрьевич! – тихо сказал я, не сводя с него глаз. – Потише, Сергей Петрович! – он выставил вперед пухлую потную ладошку. – Не кипятись. Тренер ты неплохой, но вот мозгов совсем нет, вертеться не умеешь. Никогда из тебя ничего путного не выйдет. В общем, бывай. Я посторонился, чтобы случайно не соприкоснуться с этим человеком даже полой одежды. Вот такой финал. Грустный, не правда ли? Зато жизненный: это вам не глупая сказка, где добро торжествует, а зло, едва заслышав его бодрый марш, скукоживается и прячется в угол, а то и вовсе перевоспитывается. Сказки… сказки… Но иногда так хочется, чтобы они случались и в реальной жизни, пускай самые простенькие. Разве правда и упорный труд не заслуживают хотя бы самого маленького, самого завалящегося чуда?.. И чудо случилось. Прошел целый месяц. За это время Юля умудрилась почти полностью вылечить мое колено, проявив настоящие чудеса любви и терпения. Я почти смирился с поражением и понял, что нужно жить дальше. Идти самому и вести за собой ребят, которым как никогда требовалась поддержка и вера в то, что справедливость все же есть на свете. В их жизнях тоже произошли некоторые изменения. Егор Щукин расстался с Мариной – и это хорошо, потому что она ему не подходила совершенно и, что ни говори, была совсем не его человеком. С Кисляком, как-то косвенно оказавшимся замешанным в их разрыве, Егор держался холодно и почти не разговаривал, но ребята не потащили это на лед – и это было главным, выходит, они чему-то научились… |