Книга Как общаться с вдовцом, страница 37 – Джонатан Троппер

— Что с того, что вы тоскуете? — возражаю я. — Я хожу сюда раз в неделю.

— Раз в неделю? Правда?

— Мы с буфетчицей на «ты».

— И как ее зовут?

— Кармен.

— Вы это выдумали.

— Да. Но она похожа на Кармен. — Я переминаюсь с ноги на ногу. — Разве вы сейчас не должны быть в школе и опекать трудных подростков?

— Сегодня я сама трудный подросток, — отвечает она весело и кладет ноги на спинку переднего кресла. Расклешенные штанины ее тренировочных брюк задираются, обнажая изгибы гладких бледных икр. У Хейли тоже были красивые икры. Мне в женщинах всегда нравились ноги.

— Надеюсь, вы на меня не наябедничаете.

— Я никому не выдам вашу тайну.

— Спасибо. Хотя вы и не знаете мою тайну.

— Вы мне расскажете?

— Поживем-увидим. Может, вы сядете? Когда вы вот так стоите, это действует мне на нервы.

— Я думал, вдруг вы хотели побыть одна.

— Хотела. — В полумраке кинозала светлый блеск на ее веках сверкает и переливается, она хлопает по соседнему креслу. — Теперь не хочу. — Она бросает на меня смущенный взгляд. — Если только вы не хотите побыть один. Ну, вы ведь поэтому пришли сюда, так? Я все пойму.

— Хотел, — соглашаюсь я, проходя по ее ряду. — Теперь не хочу.

Вблизи она выглядит ниже ростом и кажется почти миниатюрной, у нее безупречная кожа. Брук смотрит на меня широко раскрытыми глазами, взгляд ее тверд. От страха ляпнуть глупость меня пробирает дрожь.

Она показывает на мой стакан с попкорном.

— С маслом?

— Ага.

— Замечательно.

Мы сидим в мирной благожелательной тишине, какая бывает только в огромных пустых местах, а на экране мелькает реклама и пробегают имена кинозвезд.

— Итак, — произносит Брук, жуя попкорн.

— Итак…

— Итак, после той нашей встречи в школе я думала, что вы пригласите меня на свидание.

Я не выплевываю газировку, которой полон мой рот, и не захлебываюсь ею, как это показывают в кино, но, вне всякого сомнения, момент именно такой, когда плюются газировкой.

— Правда? — спрашиваю я. — Извините.

— Не стоило мне это говорить, — замечает она обиженно. — Вот я всегда так, говорю, что думаю, как будто изумление искупает мою прямоту. Простите. Вы не обязаны мне отвечать.

— А вы ничего и не спросили.

— Вы правы, — она задумчиво кивает и тянется, чтобы взять еще попкорна. — Закончите фразу, предлагает она спустя минуту. — Когда я с вами познакомился..

— Что, простите?

— Это подсказка — я пользуюсь ими, чтобы заставить ребят рассказать о своих чувствах. Иногда ответить на вопрос сложно, а закончить предложение они могут.

— Значит, вы относитесь ко мне как к трудному подростку?

Она улыбается, глядя на экран.

— А почему бы и нет?

— По крайней мере, честно. Так что вы спросили?

— Это был не вопрос, а подсказка.

— Точно. Не могли бы вы ее повторить?

— Когда я с вами познакомился…

— Когда я с вами познакомился, мне захотелось пригласить вас на свидание.

— Так почему же не пригласили?

— Это сложно объяснить.

— Все и всегда так говорят, но на самом деле ничего сложного нет.

— Вероятно, вы правы.

— Итак, — улыбается она, — закончите фразу. Я не пригласил вас на свидание, потому что…

Кажется, у Брук что на уме, то и на языке, но со мной сейчас происходит то же, и наша встреча похожа на боксерский поединок.

— Я никогда толком не умел ухаживать за женщинами, — признаюсь я. — Я послушный ведомый, но не ведущий. Окажись вы плачущей у меня в кабинете, никто не сумел бы утешить вас лучше меня. Но начинать мне всегда было труднее. Неважно, что я говорю: вы ведь догадываетесь, что я говорю это, чтобы сделать первый шаг, а потом пригласить вас на свидание. И мы встретимся, а если все пойдет хорошо, мы займемся сексом. Го есть, по сути, из славного парня, которому толком ничего от вас не нужно, я становлюсь грязным ублюдком, жаждущим переспать с вами, едва успев познакомиться.

— А вам не кажется, что вы напридумывали лишнего?

— Так оно и есть, — соглашаюсь я. — А самое смешное, что я-то полагал, будто навсегда с этим покончил. Я думал, что в последний раз сделал первый шаг и мне уже никогда не придется так себя чувствовать. Поэтому я чертовски обиделся на покойную жену за то, что она испортила все дело и бросила меня тут одного, чтобы я снова сам о себе заботился, а потом я испытал чувство вины за то, что обиделся на нее, ведь она не специально умерла.

— Ладно, — произносит Брук. — Вы до сих пор не оправились от смерти жены. Это так понятно. Как по учебнику. Но, если честно, все это не очень сложно.

— Я только начинаю оттаивать, — говорю я. — А еще у меня в голове настоящая путаница из-за того, что со смертью Хейли открылись большие возможности.

— Что вы имеете в виду?

— Моя младшая сестра выходит замуж за моего друга, с которым она познакомилась у меня на шиве. Так что муж, еще не рожденные дети, да и все ее будущее — следствие смерти Хейли, и у меня это просто в голове не укладывается. Колонка, которую я веду, принесла мне славу, открыла передо мной многие двери. Раньше я писал о книгах, которые никому не были нужны, а теперь издатели за мной бегают. Мои профессиональные мечты могут сбыться, и все потому, что Хейли погибла. Я прославился благодаря своему горю. А еще мне заплатит авиакомпания. Мне заплатят приличную сумму за скорбь. Я разбогатею, добьюсь успеха, но если бы я мог вернуться в прошлое и как-то ее спасти, помешать ей сесть в тот самолет, я бы сделал это. Ни секунды не раздумывая.

— Ну конечно, вы остановили бы ее, — говорит Брук.

— Но ведь однажды я снова влюблюсь, так? Я начну все заново с какой-нибудь женщиной, может, на все эти мои новые деньги мы купим большой старый дом, у нас будут дети, я стану профессиональным писателем, пожалуй, даже напишу несколько книг. Я буду жить счастливо, и все это благодаря тому, что Хейли погибла в авиакатастрофе. И я даже не знаю, когда это случится, но настанет время, когда я пересеку черту, за которой, быть может, мне уже не захочется вернуться в прошлое и спасти ее, потому что я буду знать, что, если бы она не умерла, у меня не было бы этой семьи, которую я люблю, и жизнь моя сложилась бы иначе. И сама мысль о том, что я стану человеком, который не захочет вернуться в прошлое, чтобы ее спасти…

Я хочу продолжать, но что-то случилось с моим голосом: я шевелю губами, но не слышно ни звука, и я, черт подери, чувствую, как у меня по щекам бегут слезы. Брук кивает и кладет мне ладонь на руку.