Онлайн книга «Зеленый гамбит»
|
Другими словами, обычные подданные Великих Домов в тюрьмах потребности не испытывали, и те мрачные помещения без окон, в которые иногда запирали мелких правонарушителей «на подумать», таковыми не являлись. Обычные подданные охотно проголосовали бы за полное искоренение столь позорного и не отвечающего духу времени института, как тюрьмы, но в этом вопросе Великие Дома мнением подданных не интересовались и помимо «игрушечных» кутузок имели в запасе самые настоящие, тщательно охраняемые тюрьмы для тех преступников, которым в силу каких-нибудь обстоятельств требовалось сохранить жизнь. Первое место в хит-параде кошмарных заведений занимала, естественно, Цитадель, в самых глубоких подвалах которой даже князь рисковал появляться лишь в сопровождении десятка гарок. Цитадель, в принципе, настолько хорошо охранялась, что некоторые гости чувствовали себя в ней как взаперти, а уж в подвалах и вовсе возникало ощущение замурованности. Заслуженное второе место делили «Чахоточная шахта» Замка и «Мшелый погреб» Зелёного Дома. Обе темницы находились глубоко под землёй, в обе вёл только один путь, и обе тщательно защищались от осов, способных прорыть тоннель даже сквозь сплошную скалу. Второй контур безопасности – надёжнейшая стража: гвардейцы у чудов и Дочери Журавля у людов, что гарантировало идеальный порядок и скрупулёзное исполнение приказов. Но главной, разумеется, считалась третья линия обороны – магическая. Все защитные заклинания и артефакты стояли на автономном питании, имея прямую связь с Источником, и отключить их можно было только из центральной операторской. Охранники «Мшелого погреба» находились внутри магического кольца, не обладали возможностью воздействовать на защиту и имели чёткий приказ уничтожить любого, кто появится на территорию тюрьмы без соответствующей санкции. Система казалась идеальной. Однако никто не подумал, что любой магический контур имеет свой порог чувствительности, и даже мощнейшие «Кольца саламандры» не сжигали частички вещества меньше определённого размера – в этом попросту не было смысла. Но если точно знать настройки «кольца» и обладать мастерством, чтобы уменьшить до нужного размера кое-какие устройства, то… – Хвост не мешает? – поприветствовала пленника фата Убынега. – Нет, – пробурчал Ардоло, жмурясь от ярко вспыхнувшего света. – Глазки болят? – Нет. – Врёшь. – Какая тебе разница, кикимора? – Мне нравится, что ты плохо выглядишь, тварь, – зло сообщила Убынега. – Я в теле голема, зелёная крыса, я буду выглядеть одинаково до самой смерти. А тебе скоро понадобятся магические кремы, чтобы скрыть дряблую шкуру и пигментные пятна. – Ты этого не увидишь, сволочь, – не доживёшь. – Ты кровожадная? – Мстительная. Цепи по обыкновению притянули перса к стене, не позволяя исполнить даже лёгкий жест в сторону ведьмы. – Мстительная и трусливая, – добавил Ардоло. – Настоящая зелёная гадина. – Я с удовольствием сделала бы тебе смертельную инъекцию, ублюдок, – прошипела Убынега, вводя в мышцу голема алую жидкость. – А вдруг твои мечты станут явью? – К сожалению, пока нет. – Ты бы не тратила на него время и нервы, – предложил оставшийся у дверей дружинник. – Не стоит он того. Он же псих. – Тебя забыли спросить, качка тупого, – высокомерно бросил здоровяку Ардоло. – Давно членораздельную речь освоил? – Козёл, – хмыкнул дружинник, бросив многозначительный взгляд на рога голема. – Мерин. – Ты… – Я, – с издевательской усмешкой перебил охранника Ардоло. – Я… И поперхнулся. – Что с ним? – Понятия не имею, – округлила глаза фата. И отступила назад, продолжая держать в руке опустевший шприц. – Я… – прохрипел голем, упрямо пытаясь продолжить фразу. – Я… На его губах выступила густая белая пена. – Мля… – выругался охранник, от удивления едва не выронивший секиру. – Он подыхает? Глаза Ардоло закатились, мышцы напряглись, пальцы скрючились, а нечленораздельный, полный боли стон смешался с пеной и слюной. Голем бился на привязи, а оторопевшие люды продолжали тупо таращиться на происходящее, совершенно не представляя, что делать дальше. – Может, отвяжем его? – пролепетала Убынега. – Нельзя, – качнул головой дружинник. – Он же умирает. – Откуда ты знаешь? – Кажется… – Что ты ему вколола? – То, что мне принесли, – отрубила фата, машинально посмотрев на правую руку. – Мне запрещено смешивать раствор или добавлять к нему что-нибудь. Мне приносят запечатанный сигнальным духом шприц, и я вскрываю его перед инъекцией. Ардоло резко подался вперёд, и его стошнило пеной. – Тебе не кажется, что он становится больше? – неожиданно спросил дружинник. Голос его подрагивал. – Невозможно… Но ещё через пару секунд стало ясно, что здоровяк не ошибся: тело голема стремительно росло. Вытягивались руки, ноги, резко увеличивались мышцы и превращались они не в дряблую ткань, а в мощную и плотную искусственную плоть, способную… – Он сейчас освободится! – закричала Убынега. Со звоном лопнул первый «браслет». Кажется, тот, что стягивал правую руку голема. – Бежим! Но спасительная мысль запоздала. Смертельно запоздала. Ардоло действовал быстро, ловко и настолько рационально, словно продумывал бой в течение многих часов. Первый удар – дружиннику. Могучий кулак отбрасывает здоровяка к стене так, словно весу в нём не двести с лишним фунтов, а не более полусотни. Затылок врезается в камень, секира звенит по полу. Следом – фата, другой рукой, снизу вверх, нокаутирующим. Хрупкая Убынега мешком оседает вниз, а Ардоло уже возле дружинника, брезгливо отпихивает топор – оглушённый воин попробовал оказать сопротивление, – и точным, до миллиметра рассчитанным движением ломает люду шею. Хруст позвонков, затухающие глаза, и здоровяк перестает интересовать Ардоло. – Ну что, зелёненькая, пообщаемся? Ты, конечно, не Дед Мороз и даже не Снегурочка, но подарок ты мне принесла. Ответа нет – фата без сознания, – но ответ Ардоло не требуется. Он склоняется над Убынегой, выдёргивает из её волос причудливую заколку, усмехается, выпрямляется и разводит в стороны руки. – Я обещал, что и пальцем тебя не трону, сука… – В висок фаты влетает острый костяной наконечник, венчающий хвост голема. – Я сдержал слово. Ардоло с наслаждением облизывает своё оружие, отвешивает издевательский поклон в следящую видеокамеру, кладет заколку на пол, садится рядом, торопливо шепчет заклинание и начинает уменьшаться в размерах, готовясь покинуть негостеприимный дом. |