Онлайн книга «Вендари. Книга первая»
|
– Подозреваемый хотел сбежать. – И сколько раз ты ударил его? – Не помню. – Тогда скажи, после какого по счету удара подозреваемый уже никуда не бежал? Скажи, сколько ударов ты нанес ему после? – Я пытался его остановить, догнать. – Ты бил его в лицо. Как бы ты смог это сделать, если он бежал от тебя? – Я не знаю. – Тебе это нравится, – теперь ее ладонь лежала поверх руки Оливера. – Не бойся. Ты можешь доверять мне, – она снова заглянула ему в глаза. – Ты стал пропускать наши встречи, потому что тебе было стыдно? – Я не знаю, почему продолжал бить его. – Тебе это нравилось? – Не знаю. – Твоя жена говорит, что после ранения ты стал агрессивным. – Ранение здесь ни при чем. – Ты укусил ее. – Она хотела заняться сексом. Когда я вышел из больницы… – У нее остался шрам. Я видела. Не говори, что это было случайным возбуждением. – Это не было возбуждением. – Злость? – Не знаю. – Ты злился на нее за то, что она жива, а Гвен нет? – Не знаю… Думаю, она была рада, что Гвен больше нет. – Потому что она знала о вас? – Подозревала. – Она не знала. – Что? – Если бы знала, то я бы заставила ее сказать мне об этом. Но она не знала, – Клео выждала пару минут, давая возможность Оливеру обдумать услышанное. – Это ничего не меняет, – тихо сказал он. – Не меняет в тебе? – Я тебя не понимаю. – Гвен все равно останется мертва. – Да. – Скажи, когда ты работал с ней в паре, она часто избивала подозреваемых? – Только тех, кто этого заслуживал. – А ты? – Только тех, кто этого заслуживал. – Значит, тебе это не нравилось? – Я этого не говорил. – А Гвен? Ей нравилось избивать подозреваемых? – Ты не работала на улице. Ты не знаешь, на что способны некоторые отбросы. – Ты говоришь о Кассиусе Марке-младшем? Говоришь о том, кто застрелил Гвен? – Думаю, они все на одно лицо. – И причиняя им боль, ты представляешь, что так мстишь за Гвен. – Да. – И тебе нравится эта идея. – Да. – И ты получаешь от этого удовольствие. – Да, – Оливер встал из-за стола, хотел уйти, но дверь была закрыта. – Знаешь, моему отчиму тоже нравилось избивать меня. – Что? – Оливер замер, все еще держась за дверную ручку. – Мне было двенадцать, и он порол меня несколько раз в месяц за любую провинность. Мать считала это необходимым наказанием, но я уже тогда знала, что его возбуждает это, – на губах Клео появилась улыбка. – Можешь считать, что мать была права, а все остальное лишь больные мечты девочки-подростка. Возможно. Но сейчас мой отчим в тюрьме за изнасилование несовершеннолетней. Ей было двенадцать, как и мне тогда. Он сделал это после того, как развелся с моей матерью, два года спустя, – взгляд Клео устремился в глаза Оливера, в его мозг, в его мысли. – Если ты не остановишься, то когда-нибудь так же переступишь черту. – Это не одно и то же. – Почему? Потому что у тебя есть веские причины? У него тоже были веские причины. Моя мать, например, думала, что были. Я действительно была несносным ребенком. Но эти причины были лишь вершиной. Все остальное находилось глубже, – она выдержала тяжелый взгляд Оливера. – Я тебе не верю, – тихо сказал он. – Не веришь, что с тобой случится то же самое, или не веришь, что мой отчим порол меня и получал от этого удовольствие? – Я думаю, ты это придумала. – Почему? – Потому что ты решила, что я болен, и хочешь вылечить меня. – А может ты просто сам впервые за наши встречи понял, что болен и теперь боишься в это поверить? – Боюсь? – Оливер нахмурился, затем рассмеялся. – Я так и знал, что все это очередная терапия! – он дернул несколько раз дверную ручку, надеясь, что замки не выдержат, выпустят его из комнаты. – Ну все, хватит. Это уже смешно! – Оливер обернулся. Сбросив с плеч бретельки легкого платья, Клео стояла, повернувшись к нему обнаженной спиной. На бледной коже виднелись белые рубцы старых шрамов. – Копия решения суда по делу отчима на столе. Можешь прочитать, если все еще не веришь мне, – она выждала минуту, затем оделась. Небольшая грудь на мгновение мелькнула перед глазами Оливера, отпечаталась в сознании крохотным розовым соском. – Знаешь, в чем суть всего этого разговора? – спросила Клео, повернувшись к Оливеру лицом. – Безумие как вирус. Если ты долго находишься с зараженным человеком в одной комнате, то рано или поздно неизбежно заразишься сам. Поэтому нужно знать симптомы и бороться с ними, а не бежать от них, позволяя этому вирусу подчинять себя сильнее и сильнее. – Хочешь сказать, что тебе тоже нравится пороть людей? – Нет, но в какой-то момент мне начало нравиться, когда отчим порол меня. – Ты была ребенком. – Меня это возбуждало как взрослого, – Клео отвернулась. – Меня до сих пор это иногда возбуждает. – И как ты с этим борешься? – По-разному. – Судя по голосу, получается не очень хорошо. – По крайней мере, я не причиняю этим вред другим. – Как это делаю я? – И многие другие, – Клео отрешенно улыбнулась, открыла дверь. – Теперь можешь идти. А я пока выкурю пару сигарет и попытаюсь собраться, – она подошла к столу, стараясь держаться спиной к Оливеру. – Только сделай одолжение, пусть то, что я тебе рассказала, останется между нами. – Хорошо, – Оливер смотрел на нее, на ее плечи. Щелкнула зажигалка. В повисшей тишине затрещал разгорающийся табак. Худые плечи Клео вздрогнули. – Ты плачешь? – растерянно спросил Оливер. – Скорее злюсь. – На меня? – На себя. – Потому что рассказала мне про отчима? – Оливер выждал пару минут, ожидая ответа, но ответа не было. – Знаешь, моя жена Биатрис тоже говорила, что меня сводит с ума моя безумная работа, – он достал сигарету, закурил. – Может, она действительно была права. И ты права. Безумие – это вирус. И мы все больны. Даже Гвен. Ей правда нравилось причинять боль задержанным. Вначале мне казалось это странным, но потом… я примирился. Тоже заразился этим. Это перестало казаться чем-то ненормальным. Словно бесплатный бонус за работу. Ты получаешь зарплату, ждешь заслуженную пенсию, а между делом удовлетворяешь темные желания, избивая подонков этого мира. Говоришь себе, что от этого станет только лучше: тебе, твоим детям, твоим близким. |