Онлайн книга «Натурщица Коллонтай»
Иду открываю, а никого не жду. Время — белый день ещё, после обеда. И ахаю, милая ты моя, натурально не понимаю ничего! Стоит, немного щурится, хотя через очки. Потом снимает, и вижу Пашу моего, точно какого в первый раз его с мамой увидали, когда в 45-м в конюшню нашу из Давлеканова вернулись и вошли. Боже моё ласковое! Или, подумала, с ума своего схожу от привидения старости. Стоит как живой и молчит. Говорит: — Простите, пожалуйста, я ищу миссис… — и тут же поправился, — госпожу Александру Михайловну Коллонтай. Это правильный адрес я пришёл? Я искал дом напротив бывшей конюшни, а ещё мне сказали, что миссис Коллонтай на этот этаж проживает. Произносит по-русски, казалось бы, но и не совсем, с выговором слабым, с нерусским. Слова и всё другое вроде складное почти, а сам наклон не тот какой-то, тянутся слова по-другому, и в конце сами верха у голоса будто приподнял — вроде и говорит, и сам же спрашивает одновременно. Я: — Это я, молодой человек. А вы кто ж будете? А сама слышу, как ноги ходуном начинают ехать и слабнуть, как будто не две пары сидя, а три стоя отпозировала с утра. Он: — Вы позволяете зайти к вам? Я не буду долго забирать внимание. Я: — Миленький, да ради бога, входите. Провела в столовую. Озирается, ищет чего-то глазами, но чего, не пойму. А глаз так и не отрываю от лица его, не могу, не получается, внутренняя сила не даёт, как склеилась зрачками с ним намертво. В общем, продолжаю крышей своей старой медленно отъезжать от катушек, как нынче говорят. Спасибо, не от колотушек. Сели, он в кресло, я за стол. Хочу первой спросить и не знаю чего, а только рот всё равно замкнут омертвело. И язык в нём не ворочается, к нёбу прикипел наглухо, не отрывается для любого разговора. И сердце об рёбра колотится как умалишённое, несмотря на «Скорый» укол. Только и могу, что шептать про себя. Ему, наверх. «Господи, неужто услыхал? Неужто сейчас? Неужто Пашенька мой на землю вернулся?» И тут же думаю краем сознания головы своей глупой, что не постигаю умом, где сама-то я: то ли дома, то ль в раю уже или на подходе, то ли сплю в кровати вместо чая и звонка этого в дверь и разное бессмысленное во сне себе представляю, как обычно — никогда ничего хорошего так ведь и не показали. А молодой человек осмотрелся и кашлянул себе в кулачок, аккуратно. Вежливый, сразу понятно, что не нашей школы поведения. Говорит: — Дело в том, Александра Михайловна, что, вероятней всего, я ваш родной внук. Моя фамилия тоже Коллонтай, а имя Пол. Или можно Павел, если по-русски. Пол Коллонтай. Такое имя дал мне мой дадди Михаил Павловитч Коллонтай в памят мой же покойный дедушка Павел Андреевитч. Я: — Какой дади? Он: — Сорри, мой папа. Я: — Какой сори, кто? Он: — О, извините, мой папа. И засвистел вдруг. Чайник с кухни. Я: — Погоди минутку. Подымаюсь, ковыляю в кухню, последними ногами, на упадке сил. Выключила свисток, чайник сняла и обратно на конфорку опустила. Понимаю, не донесу. А ещё осознаю вдруг, что не Паша это мой, а Мишенькин сынок, как он сказал, и только сейчас долетело до головы. Господи боже, внук родной приехал, из Канады, ко мне! Живы, живы! Помнят меня! И приехали! Господи, услышал ты слова мои самодельные, одарил мою старость внуком родным, неужто и впрямь это он сейчас в столовой Леонтий Петровича сидит? И начинаю рыдать, там же, на табурете. И воды не пришлось пить, как когда-то себе же советовала для слёз. Слёзы текут — а я не верю. Они текут — и начинаю верить помаленьку. Дальше текут — и снова не верю. Что же, думаю, такое, Шуринька моя, за что мне всё это? И тут он входит, услыхал, видно, мои горькие звуки счастья. Присел рядом на корточки, руку на плечо положил и потянул меня к себе. А дотянув, в голову поцеловал, в лоб, точь-в-точь как Паша, дедушка его, делал со мной. Он: — Не плачьте, пожалуйста, бабушка дорогая, ведь всё окей, да? Всё нормално? Мы с вами встретились, хотя я не рассчитывал эту встречу, если быть честно, но я очен рад, что вы оказались живой и такой красивой женщина. Теперь в наша семья будет ещё один близкий человек и родственник. Я: — Откуда ж ты взялся, Пашенька? Почему так долго не ехал? Он: — Не имел достаточно информация, бабушка дорогая. Я: — А Пашенька-то мой живой хотя бы или неживой уже? Он: — Ваш Пашенка, мой дедушка, неживой в 1980-м, хард аттак. А я родился в 1986-м, и не знал Пашенка, только видел фото. Я оторвалась от табурета и трижды перекрестилась. И опять опустилась, ноги всё ещё не хотели подчиняться и держать. Я: — А Мишенька мой живой, сыночек кровный, отец твой? Он: — О да! У папы прекрасный дом в Роуздэйл, он очен успешный финансовый консалтант, а я живу на Стилс-Янг, в кондо, это несколко северней. Когда приедете в гости, покажу вам наш город. Вы не против, бабушка? У вас будет отделная комната с отличным видом на город, ок? Вы имеете свободная виза или как это у вас? Я: — А почему он столько лет не хотел приехать сюда, твой отец, и повидать меня? Он: — Это отделная тема, давайте не сейчас. Окей? Я: — Окей, Пашенька, окей. А ты как здесь вообще, по работе или ко мне? Он: — Я имею резервейшн в хотел. Буду в Москва десят ден, для бизнес. Я: — Никакой бизнес, у меня будешь жить, у тебя тоже комната будет отдельная, кабинет Леонтий Петровича с раскладным диваном. И тоже с видом не хуже вашего, на бывшую царскую конюшню, хоть и развалили её. В общем, Шуранька, остался он. И уже скоро доживает срок, здесь со мной, мальчик мой милый, одно лицо с Пашенькой моим покойным. А тут недавно спрашиваю, как стрельнуло в голову вдруг: а мол, есть, может, у тебя отца твоего фотография с собой? |