Онлайн книга «Голова Якова»
|
– Догадываюсь. – Человеку с моим статусом нужна такая же спутница. Такая же величественная, как жизнь, которой я живу. Я увидел, сколько может дать одна женщина, когда она – женщина. Я понимал, что буду ею обладать. Но скажи мне, скажи, почему эта женщина так поступила со мной? Почему? Молчание. – Алло… Ты слушаешь меня? – Да. – Вторую ночь подряд мне снились пауки. Большие черные пауки. Ни заснуть, ни проснуться, знаешь, как это? Я думал, что-то с печенью. В худшем случае язва. А мне сказали – опухоль. Представляешь? Рак. Алло? Скажи что-нибудь. – Мне страшно. Что ты будешь делать? – Уже поздно что-то делать. Мне сказали, она как кинжал – прорастет в печень. Только батя умер. – А химиотерапия? – Йоланта… Какое красивое имя. Это гексаграмма такая. Называется «Уже конец». Предпоследняя гексаграмма, уже некому делать химию… Я не буду больше говорить. Спокойной ночи, Йоланта. Только одно еще – не рассказывай никому пока, ага? Не рассказывай. 6 – Алло? – Ты решила позвонить? – Да. Я никому не говорила, так, как ты просил. – Хорошо. Я хотел, чтобы ты меня поняла. – Почему ты решил, что я могу тебя понять? Я не больна раком. Я не обречена, как ты. – Йоланта… Не говори так. Ты понимаешь, ты единственная, кто может оценить всю мою ситуацию. – Ты ошибаешься. Я не могу. – Я тебя люблю. – Я тебя тоже нет. – Ты сука. – Да, я сука, а ты болен раком. Чао. 7 – Почему ты отталкиваешь меня? – А почему я должна принимать тебя? Потому, что ты скоро умрешь? Зачем мне тот, кто скоро умрет? – Ты мне нужна, пусть на три месяца. На два месяца. Ты слышишь? – Слышу. – Я тебя люблю. – А я не верю. – Ты мне нужна. – Вам нужна мама, а не я. – Ты не понимаешь, какую ты мне муку причиняешь. – Я? Вы меня хотите в чем-то обвинить? – Я хочу просто говорить. Я не хочу ничего слышать, я хочу просто говорить. Мир? – Разве я ссорилась с вами? – Что делают мои братья? – Братья ваши каждый свое делают. Яков работает над симфонией. Иван учится. – Хорошо учится? – Позвоните Майе, это она с ним уроки делает. – Йоланта. Я тебя люблю. – Я не верю. – Я скоро умру. Мне незачем врать. – Та девушка, в которую вы влюбились, существует только в вашем воображении. Это не я. – Ты к чему ведешь? – Быть с таким мужчиной – мечта любой женщины. Я могла бы стать вашей наложницей. Я бы притворялась, что влюблена в вас. Или мы бы просто занимались сексом. Потом вы переписали бы на меня квартиру, машину и счет. Вы сделали бы так, правда? – Клянусь, лишь бы ты была со мной эти дни. – Вы готовы на все, лишь бы не видеть, кем я есть на самом деле. Вы были откровенны со мной, и я тоже должна быть откровенна с вами. Пообещайте, что это только между нами. – Клянусь! – Я беременна от Якова. Молчание. – Эй, господин интеллектуал! Вы еще там? – И давно вы вместе? – Мы были любовниками еще в Киеве. Мне не так важно быть у мужчины единственной, как другим. – Расскажи мне про вас. – Я пришла к ним на студию, мне нужно было найти кого-то, кто сказал бы мне несколько слов про песни, которые я записала. Ты знаешь студию, на которой работал Яков в Киеве? – Да, он рассказывал. – Ее открыл мой муж. Он хотел, чтобы я стала певицей. Ему нравилось, как я танцую, и он решил, что я стану хорошей певицей. Теперь с этим так просто… Так что, господин интеллектуал, ваша квартира мне не нужна отнюдь не по духовным соображениям. Я капризничала и не хотела быть певицей. Я взяла диск и спустилась на третий этаж, где у нас сидят звукорежиссеры. Оказалось, что главный звукорежиссер у нас – это ваш брат. Я дала ему послушать этот диск, и он попросил подождать его в кафе в подвале. Там есть такой кальян-бар, яркие цвета, вельветовые диванчики. Эти диванчики похожи на вульву. Знаете, как выглядит женская вульва? И я решила ждать этого звукорежиссера. Сидела, пила кофе, говорила с девушками, которые там записываются, и думала, что мне светит быть такими же, как и они. А позже пришел ваш брат и стал наигрывать на фортепиано. Это была моя любимая песня Мари Лафоре – «Иван, Борис и я». Мы занялись сексом, прямо на этих диванчиках. Интересно, тот, кто их делал, догадывался ли, для чего их будут использовать… Потом я ушла от своего мужа. Мой муж богатый и ревнивый. Так что, поверьте, не только вы видели во мне женщину. – Когда ты забеременела? – Перед тем, как Яков узнал о смерти отца. Я не хочу говорить Якову об этом. Это мой ребенок. – Йоланта. Мы можем пожениться, сугубо формально, и ты не переживай. Ты можешь говорить, что это от меня… – Не смешите. Мне некого бояться. – Ты любишь его? – Он, по крайней мере, не зовет маму. – Скажи, я могу на что-то надеяться? – Надежда умирает последней. В вашем случае так рисковать необдуманно. Спокойной ночи. 8 – Что-то вы не звоните. – У меня были боли. Не было сил говорить. – У вас голос так изменился за эти дни. – Нормальный у меня голос. – Вы что-нибудь едите? – Обратно возвращаю. Солженицына вспомнил. С ним же случилось чудо, разве не чудо? В день, когда умер Сталин, Солженицыну сообщили, что он здоров и опухоли больше нет. Потом Солженицын прожил еще пятьдесят лет. Представляешь? Пятьдесят лет. Это больше, чем я прожил на свете. Со мной может случиться чудо? – Не знаю. – Что нового дома? – Ваш младший брат бросил в вашего среднего брата чашку с чаем, а ваш средний брат за это надавал ему по ушам и запретил спускаться к общему столу. – Как это все знакомо, Йоланта. Ничего нового не происходит. Йоланта, я хочу тебя увидеть еще раз. – Вот, эти мужчины вечно что-нибудь хотят и ничего для этого не делают. – Я сейчас сяду в машину и приеду к тебе. – Ах, дорогой мой. Не приманивайте надежду зря. Уже одиннадцать, мы все давно спим – пудели, композиторы, любовницы композиторов, любовницы любовниц, любовники любовниц любовниц – все скопом. Мы уже все спим. |