Онлайн книга «Двенадцать несогласных»
Через пять минут улица пуста. Остается только Никита Белых, я, рыжая девушка и еще пара кандидатов в депутаты от петербургского «Яблока». – Куда их повезли? – спрашивает Никита про задержанных. И тут приезжает Немцов. На нас одежда рваная и грязная. А Немцов в чистых голубых джинсах, в чистом кожаном пальто и в отполированных ботинках. Он говорит, что надо идти спасать товарищей. Я говорю, что надо идти на Дворцовую площадь. Мне пришла эсэмэска от Марины Литвинович: «Я на Дворцовой, здесь хватают людей. Приведи, если можешь, кого-нибудь из лидеров». Я говорю: – Боря, не нужно идти в отделение милиции. Ничего там с ними не будет, в отделении милиции. Просидят пять часов и выйдут. – Это наши товарищи, – возражает Немцов. – Ничего не будет с твоими товарищами. А на Дворцовой люди. Ты позвал людей на Дворцовую площадь, Боря. Люди пришли, а тебя там нет. Так мы разговариваем, а сами тем временем быстрым шагом идем к отделению милиции, которое у Московского вокзала, в противоположной стороне от Дворцовой площади. И Немцов: – Чего ты от меня хочешь? И я: – Я хочу, чтобы ты пошел на площадь. Потому что там люди, твои сторонники, которых ты туда позвал, а тебя там нет. И Немцов: – Я должен выручать товарищей из милиции. И я: – Не ври, Боря! Просто ты знаешь, что в милиции безопаснее, чем на площади. Но ты знаешь еще, что должен быть на площади. И если ты не пойдешь на площадь, то ты, Боря, – гондон. Немцов обижается, как мальчишка: – Я не гондон. – Тогда поехали на площадь. Мы ловим машину. Мы едем по Невскому. Невский сплошь заставлен ОМОНом. Дворцовая площадь заставлена поливальными машинами, а в скверике перед Эрмитажем – опять ОМОН. И людей совсем немного. Рассеянные, растерянные люди стоят на тротуаре и не знают, что им делать. Никаких транспарантов. Участников Марша несогласных никак нельзя отличить от людей, ожидающих троллейбус на троллейбусной остановке. Поэтому иногда ОМОН забирает тех, кто просто ждал троллейбуса. Мы подъезжаем, и я вижу, как волокут к омоновскому автобусу Марину Литвинович. Немцов выходит. К нему бросаются репортеры с камерами и одновременно – бойцы ОМОН. – Борис Ефимович! – кричат репортеры. – Пошел в автобус! – кричат бойцы ОМОН. Заламывают Немцову руки и волокут. И он успевает только крикнуть мне: – Ты этого хотел, провокатор! Ну вот ты добился, что меня арестовали! Ты этого хотел? – Да, – отвечаю. – Я этого хотел. В автобусе полно арестованного народа. Все веселятся, рассказывают анекдоты, поют песни. Только один юноша плачет. Он плачет и говорит: – Я свой. Произошла ошибка. Я корреспондент Российского телевидения. Я свой. Отпустите меня. Произошла ошибка. Марина Литвинович подходит к корреспонденту, кладет ему руку на плечо и говорит: – Ты в плане Путина, сынок! – слова, написанные на предвыборных плакатах правящей партии, которыми завешан весь город. А потом при входе в автобус сменяется конвойный омоновец. Марина достает из сумки путеводитель по Санкт-Петербургу, подходит к омоновцу, скромная худенькая блондинка с путеводителем в руках, и говорит: – Простите, пожалуйста, что здесь происходит? – Ты тут откуда? – удивляется омоновец, глядя на худенькую блондинку. – Я не знаю. Я просто шла по улице и вдруг меня схватили. Я не понимаю, простите, мне так страшно. – Куда ты шла? – переспрашивает омоновец. – В Эрмитаж, – улыбается Марина и в подтверждение своих слов сует омоновцу под нос путеводитель. Омоновец оглядывается. Вроде никто из офицеров не смотрит на его самоуправство, и он говорит скромной блондинке: – Иди отсюда, девочка. Нашла время ходить в Эрмитаж. Иди отсюда. – Спасибо! Скромная блондинка улыбается, выбегает из автобуса… А потом вспрыгивает в мгновение ока на парапет и кричит митинговым голосом: – Ко мне! Люди! Собираемся здесь! Идем к Медному Всаднику! Нам нужна другая Россия! И соскакивает с парапета. Омоновец видит, как вслед за отпущенной им скромной и тихой блондинкой выстраивается человек пятьдесят народа, прежде рассеянного по скверу. Разворачивают транспаранты, размахивают флагами, кричат «Россия без Путина!» и идут к Медному Всаднику метров пятьдесят, пока очередной отряд ОМОН не рассеивает их и не распихивает их по автобусам. Меня не арестовывают. Я как будто в шапке-невидимке. Или мне сегодня везет. Или я веду себя трусливо. Но у меня есть оправдание: я журналист, я должен написать репортаж в газету про то, как разогнали в Петербурге Марш несогласных. Через час площадь опустеет и я пойду в редакцию и напишу репортаж. Редактор выбросит из моего репортажа эпизод с Мариной Литвинович в омоновском автобусе. Редактор скажет, что история, конечно, забавная, но к деловому стилю газеты не подходит. Потом я выйду один на Невский и подумаю: «Где бы выпить?» Пройду метров сто и подумаю: «Черт, все равно где. Надо немедленно выпить, все равно где». И в этот момент мне придет эсэмэска от Марины Литвинович, телефон которой не отвечал с тех пор, как ее второй раз арестовали по пути к Медному Всаднику. В эсэмэске будет написано: «Ты где? Ты можешь встретиться со мной через пятнадцать минут там, где мы расстались утром». Утром мы расставались с Мариной на Лиговке напротив гостиницы «Октябрьская». Я пойму, что Марину отпустили. Но прослушивают разговоры и перлюстрируют эсэмэски, поэтому нельзя прямо назначить встречу, а надо обиняками. Через пятнадцать минут на Лиговке, когда я увижу издали Марину, идущую мне навстречу в рваной шапке набекрень и в грязном пальто, я испытаю нежность. Мы зайдем в кафе «Пушкинская 10» и будем пить вино. Народу будет много. Никто, кроме нас, не будет разговаривать про Марши несогласных. |