Онлайн книга «Эдем»
Итак, оазис имел форму круга, в чем я смог убедиться, прогулявшись вдоль сплошной сетки удивительного кустарника (обрывавшегося лишь возле ворот) и очутившись на том же месте минут через десять. Планировка была исключительно проста: «перекрестием прицела» являлась уже описанная лужайка с прудом и навесом, от которой подались в стороны четыре аллеи: южная вела к единственным воротам, северная, восточная, западная – в ужасные кустарниковые тупики. Кроме аллей было несколько троп. Совершив променад и по ним, я, ко всему прочему, обнаружил посреди остальной красоты мушмулу японскую, папайю, дуриан, авокадо и, кажется, суринамскую вишню. Что же, я посетил сами небеса: вот только кустарник портил впечатление. Впрочем, какие претензии можно предъявлять к охраннику? Я подвел кое-какие итоги. Так как здесь не обнаружилось ни усадьбы, ни виллы, ни даже коттеджа, следовало предположить – неизвестный хозяин навещает тайное место из чисто эстетических соображений, имея постоянную прислугу в лице встретившегося старикана. Разумеется, на ночь парадиз закрывается – охрана здесь решительно не нужна: разве что ворота – слабое место. Впрочем, они чересчур высоки. Да и кому придет в голову сюда забираться? Кто из пробегающих горожан знает о саде? Очередная стена посреди банковского и офисного стекольно-бетонного разгула, к тому же завешанная лианами. Мне просто повезло: старикан-садовник из-за явной дряхлости памяти забыл провернуть за собой пару раз ключ. Все ясно: место создано для поэтического вдохновения, неги, отдыха от банального Сохо [3] . Красотой своей оно вопиет об уединении, о раскинувшемся в тени коврике, о зеленочаевой пиале! Впрочем, закралась иная мыслишка: эдем вполне может прицепиться и к балансу неведомого биолого-ботанического института. В таком случае, где они, помешанные на таиландской ixora javanica, желчные суетливые «ботаны»? Однако, мне-то какое дело до ixora javanica? Посвистывая, я подошел к дедку. – Еще раз спасибо за гостеприимство! Большой палец аборигена-сторожа проверил лезвие. Затем для пущего успокоения последовал пучок травы, тотчас разделившийся на две половины. Дед прислонил косовище к навесу и совсем неуклюже, чуть было не промахнувшись, показалось, даже как-то болезненно, подхватил палку. Он сгреб ее своими ужасными подагрическими пальцами, напоминавшими когти. Он на нее оперся. К черту все эти литературные россказни про мудрых благостных старичков. Унылая правда в следующем: глаза его оказались не голубого, не синего, не василькового и не прочего умилительно-стариковского цвета, ничего они не отражали и никакой внутренний свет из них не излучался. Ни искринки – во взоре царствовала одна муть. Он тупо ждал продолжения, зная, молчать я не буду – и вот по какой причине. – Тысячу раз простите… Вы не могли бы выпустить отсюда, так сказать, незваного гостя? – У меня нет ключа, – сказал он. – Но ворота были открыты. А вот когда, во время прогулки, я подошел и полюбопытствовал… Точильщик пожал плечами. – Послушайте, – сказал я мягко. – Здесь, кроме вас, еще работает кто-нибудь? Он отрицательно покачал головой. – Не могли же они сами запахнуться. – У меня нет ключа, сынок. Шутки в сторону: нужно выбираться. Тем не менее уместный вопрос сорвался с языка моего: – Как же вы сами выходите? – Кто сказал, что я выхожу? – удивился садовник. – То есть? – Я здесь живу. – Где? Он показал на навес. – Вы что, вообще в город не выглядываете? – Некогда, – сказал дед устало. И отвернулся, явно намереваясь заняться делами. Попугаи орали. Павианы скакали. Сад источал ароматы. Голова моя разболелась. Я побежал к воротам. Я прибежал обратно. – Давайте сюда ключи. Удивительно мутный взгляд. Однако были они у него. Вне всякого сомнения, были! – Мне нужно немедленно выйти! – О, где самообладание? где даже остатки самоконтроля? Я терял чувство юмора. Я почему-то вспотел. – Открывайте! Я опаздываю. Я тороплюсь. – Это невозможно, – возразил старикан. Он редко моргал, пропуская сквозь когти-пальцы тощую, жухлую, словно пучок осеннего лука, бороденку. – Да вы с ума сошли! У меня куча отчетов. Шеф убьет. Съест без соли. – Ничего уже не поделаешь. – Как так «не поделаешь»? Мне немедленно нужно выбраться! Бороденка вновь пропущена. Палка крепко сжалась когтями (кажется, нефритовый набалдашник). Гнусный старческий подбородок, раздвоившись, успокоился на нем, словно на троне. – Послушайте! В час – деловая встреча. Если я опоздаю, две шкуры сдерут. – Я все понимаю, сынок. Однако позволь спросить. Как ты здесь оказался? Я бросил взгляд на палку. Я бросил взгляд на косу. Я напомнил этому старому ободранному еноту: – По всей видимости, вы забыли закрыть ворота. Они были распахнуты. И еще: в них торчал ключ. И если вы здесь один, следовательно, никто, кроме… – И ты сюда заглянул? – перебил этот несомненный маньяк. – Да, – ответила злость за меня. – Мог бы пройти мимо, – как ни в чем не бывало, заметил мерзавец, – однако… – Но кусты настолько красивы… – Мог бы пройти, – упрямо гнул он свое. – Многие проходят! (Неужели вызовет полицию? Ах, вот в чем дело! Хорошо, пусть копы! В конце концов, здесь мне уже откровенно не нравилось.) – Послушайте, я все объясню. Нельзя сказать, что я садовод. Скорее, любитель. Но все-таки… Меня привлекла обыкновенная красота – что же в этом криминального? Что плохого в элементарной тяге к прекрасному? Я разглядывал рододендроны. Кроме того, вы, кажется, разрешили… – Ты виноват, сынок, – неумолимо сказал он. – Послушайте, я же попросил разрешения… – Виноват в другом… – В чем? – В тяге к прекрасному. Он что, острит? Гнусный подбородок. Гнусная бородка. Гнусное местечко. Однако, полицией и не пахло. Старикан, засмеявшись, сказал: – Ты заглянул сюда добровольно: никто тебя не неволил – значит, придется смириться. – ??? – Сад хорош, однако нужен уход. – ??? – Моя подагра. Пальцы иногда не разогнуть… – Предлагаете заняться прополкой? – Раз уж ты сам залез, – сказал он. Я побежал к воротам. Чтобы перелезть через них не было и речи. Никаких приспособлений. Никакой лестницы. Справа и слева – кустарник. За кустарником – стены. Я прибежал обратно: |