Книга Боевой устав эльфа, страница 92 – Александр Сивинских, Олег Никитин

Для проникновения в тоннели Золотой Угорь выбрал один из самых дальних входов, давно превратившийся в обычную дыру. Крепеж обвалился, ворота украли, рельсы для вагонетки выворотили и унесли в переплавку. От осветительных кристаллов не осталось и следа. Но эти мелочи не могли отпугнуть полубога-исследователя. Здесь ощущался самый мощный магический фон.

Ил-Лаарт ссадил Пупа, велел спрятаться и ждать сигнала, а сам скользнул в щель. Под плавниками зашуршали мелкие камешки. В нескольких локтях от входа основное тело шахты перекрывал мощный завал. Слева виднелся низкий лаз ответвления. Угорь свернул туда. Ход был тесноват, однако вел в нужном направлении. Ил-Лаарт призывно свистнул. В общении с Пупом он научился обходиться почти без слов.

Когда на Угря накатывало желание поболтать, он мчался к этруску Федру, к которому испытывал симпатию – почти такую же, как к бельмастому гоблину. Очевидно, потому, что этруск значился вторым в его списке на пожирание.

Жертва явилась через считанные секунды. Вопреки внешности, гоблин был проворным, жилистым парнем, выносливым и неприхотливым. Разве что высоты боялся. В одной руке он гордо держал найденную где-то широкую шахтерскую мотыгу с обломанной ручкой.

– Молодец, полезная вещь. А сейчас хватайся за плавник! – скомандовал Ил-Лаарт.

Освещение Угрю не требовалось. Однако после того, как лишенец в четвертый раз зацепил макушкой низкий потолок и почти внятно выругался по-этрусски, пришлось превратить навершие одного из рогов в подобие прожектора. Мощный луч разрезал столетний мрак.

В поле зрения заметались бледные мотыльки – широкие и мохнатые, словно гоблинское ухо. Цветы в Мертвых шахтах не росли. Значит, мотыльки питались не нектаром. Прямо на ходу Ил-Лаарт обернулся к наезднику.

– Как думаешь, что они едят? Уголь или простой камень?

Пуп вытаращил здоровый глаз и с мычанием показал пальцем куда-то вперед.

Поперек прохода лежала толстая, круглоголовая и безглазая ящерица. Здоровенная, как крокодил. Лежала она кверху белесым брюхом, но мертвой точно не была. Лапы двигались активно, хвост тоже шевелился. Из многочисленных гнойников на коже сочилась кислотно-зеленая светящаяся жидкость. Ее-то и всасывали мохнатые мотыльки длинными хоботками. Насекомые так увлеклись принятием пищи, что не обратили на свет ровно никакого внимания.

Прямо над ящерицей нависал каменный выступ. Протиснуться в свободное пространство не удалось бы даже худощавому Пупу.

– Эй, кормилица! – окликнул Ил-Лаарт. – Брысь с дороги!

Чтоб быть более убедительным, он шаркнул по полу тоннеля плавником. К ящерице покатился камешек и ударил ее в бок.

Грянул беззвучный «взрыв». Это мотыльки разом снялись с «пастбища», закружились серым вихрем. Рептилия в мгновение ока перевернулась, встала на лапы. Раздулась, окончательно перекрыв проход, и распахнула навстречу гостям пасть. Пасть оказалась огромной и усеянной зубами в несколько рядов. Зубы были измазаны в той же кислотно-зеленой жиже.

– Вижу, нам здесь не рады! – констатировал Угорь. – А зря.

Он вздыбил спинной плавник и бросился на негостеприимную обитательницу шахт. От его лихого наскока толстая тварь, будто пробка из бутылки, вылетела из охраняемого лаза. Ил-Лаарт ускорился и протаранил ящерицу повторно. Нелепо кувыркаясь, та покатилась по тоннелю. Издав клокочущий хохот, Угорь помчался за ней. Подталкивал головой, бил хвостом с разворота. Тоннель наполнился звуками ударов и тонким блеянием – у ящерицы от боли и унижения прорезался голос.

Пуп мчался за Пожирателем огромными прыжками, рассеивая на ходу мотыльковую стаю. Крылатые твари оказались не такими уж безобидными, норовили плюнуть давешней зеленью гоблину в глаз. Он ловко увертывался и разил их взмахами мотыги.

Тоннель резко расширился. Открылось низкая, но объемистая камера, заваленная останками предметов шахтерского труда и быта. Разломанные тачки, полусгнившие столбы, мятые каски с давно потухшими осветительными кристаллами, погнутое кайло. В центре камеры находилось широкое, сложенное из тесаного камня кольцо – горловина вертикального рудоспуска. Над ним – на удивление хорошо сохранившаяся ручная лебедка. На барабане лебедки была навита в несколько рядов блестящая цепь. Рядом стояла деревянная емкость вроде корыта.

Ил-Лаарт подогнал ящерицу к колодцу, скрутился тугой пружиной и, резко распрямившись, нанес завершающий удар хвостом. Рептилия, будто мячик, взвилась в воздух и канула во мраке. Раздалось затихающее блеяние, завершившееся смачным шлепком.

– Судя по звуку, внизу грязь, – сказал Угорь. – И мои чувства сообщают, что кое-что еще! Бьюсь об заклад, это некромана, и значит… Нет, не хочу загадывать. Спустишься посмотреть? Мне мараться больше неохота.

Пуп кивнул. Он поднял с пола лучше других сохранившуюся каску, потер кристалл. Тот слабо засиял. Пуп нахлобучил каску на голову.

– Да я посвечу, – успокоил его Пожиратель и крутанул колесо.

Загремела цепь, над провалом закачалось готовое к спуску корыто. Храбрый гоблин забрался внутрь и прижал к груди мотыгу. На ней виднелись зеленые следы избиения мотылькового войска. Ил-Лаарт приблизил к лишенцу ноздри и фукнул облачком блистающих капелек. Кристалл на каске сразу засветился гораздо ярче.

– Если ящерица не издохла, кричи у нее из пасти «Мой бог, помоги!», – пошутил Пожиратель напоследок.

Мерно поскрипывал ворот, тихо позвякивали, соударяясь, звенья цепи. Глубина у колодца была приличная. Полсотни локтей, а то и больше. Наконец цепь ослабла. Пуп издал бодрый возглас, затем послышались шлепки – гоблин принялся ковырять мотыгой грязь.

Пожиратель изнывал от нетерпения. Мана в колодце содержалась явно неспроста. Некроманты что-то прятали под ее покровом. Любое живое существо, соприкоснувшись с нею, мгновенно превратилось бы в гниющего зомби. Только кокон изначальной магии, которым Золотой Угорь окутал Пупа, сохранял гоблину жизнь и здоровье.

Вдруг звуки внизу смолкли. Ил-Лаарт насторожился, но через секунду-другую мотыга зашлепала вновь. Заметно быстрее, чем прежде. Потом до чуткого слуха Угря донеслось звяканье – мотыга ударялась во что-то металлическое. Пуп возбужденно замычал.

Не в силах сдержать любопытство, Пожиратель нырнул в колодец.

* * *

По сравнению с предыдущим визитом в лагере Вэйруна поменялось многое.

Никакой охраны на входе не было. Точнее, сидевшие в дежурке трое солдат без особого интереса проводили взглядами минотавра и псоглавца. При этом караульные не расставались с поясными жезлами и как будто чего-то ждали. Виверны в небе уже не мелькали, а периметр не поблескивал голубыми молниями. Многие из осветительных столбов были повалены и частью бесследно пропали. Белый песок с дорожек теперь усеивал все кругом, а не только дорожки.

В монастыре царил организованный беспорядок. Армия Огненной Траппы, судя по всему, готовилась вскоре покинуть его и больше не отвлекалась на мирный быт.