Онлайн книга «Пилот-смертник. "Попаданец" на Ил-2»
|
– Наклонитесь. Поднимите руки вверх! Присядьте. Болит? – Вроде нет. – Готовьтесь к выписке. А что ему собираться? Как говорится, голому собраться – только подпоясаться. Уже вечером он получил личные и проездные документы, справку о ранении и предписание в запасной авиаполк. Утром получил у каптенармуса обмундирование – сильно потрепанное, но чистое и отглаженное. Не свое, поскольку его гимнастерка была залита кровью и при поступлении разрезана, чтобы проще снять можно было. Иван полюбовался на четыре треугольничка в петлицах. Непривычно, но Скворцов был старшиной. Зато получил хорошие байковые портянки и сапоги, а не ботинки с обмотками, поскольку каптенармус летчиков уважал. В тощий «сидор» уложил сухой паек на три дня. – До свиданья! – Лучше прощай! И не попадай снова! До запасного авиаполка, или ЗАПа, надо было добираться поездом через Москву. И тогда и сейчас Москва – главный пересадочный узел. Пассажирские поезда ходили редко и не по расписанию. Их брали штурмом, поскольку даже просто влезть в переполненный вагон уже было удачей. Но Ивану удалось. Почти всю дорогу ему пришлось стоять или сидеть в проходе, благо – до Москвы было не так далеко. Плохо только, что поезд шел медленно и с частыми остановками. На выходе из вокзала в Москве была сплошная проверка – документы проверяли у всех. Но к Ивану вопросов не было: из госпиталя, не дезертир – фронтовик, документы в порядке, следует к месту службы. В ЗАП нужно было уезжать с Павелецкого вокзала. Не раздумывая, Иван решил навестить семью полковника, погибшего на безымянном полустанке. Может так случиться, что другого случая не представится. Он ведь слово давал полковнику, а перед мертвыми срамиться, не держать своего слова стыдно. Он спросил у прохожего, как добраться по нужному ему адресу. – На метро быстрее всего, там спросите. То, что метро работает, Ивана удивило. Он-то полагал, что оно служит бомбоубежищем. Впрочем, так оно и было, но по ночам. После выхода из вестибюля Иван еще пару раз спрашивал дорогу. Дом нашел. Дворничиха проводила его подозрительным взглядом. Адрес Иван помнил точно. Он легко взбежал по ступенькам на нужный ему этаж и постучал в дверь. Дверь открыла женщина средних лет. В юности она явно была красавицей, но сейчас лицо ее было бледным, а глаза – тоскливыми. – Здесь Павловы живут? Женщина кивнула, и лицо ее сделалось испуганным. – К вам можно? Женщина отступила в коридор. Иван вошел и прикрыл за собою дверь. – Я от мужа вашего. Он увидел, как удивленно вскинулись брови и как-то вдруг вспыхнули надеждой глаза. – Вы пройдите, что же мы с вами в коридоре? Квартира была не коммунальной – отдельной. Иван еще удивился – выселить не успели? Семьи изменников, врагов народа и вредителей уплотняли, превращая квартиры в коммуналки, а то и вовсе выселяя. Но сейчас многие эвакуированы, и квартирный вопрос остро не стоял. – Вы видели моего мужа? – К сожалению давно, два месяца назад. – Как он? – Я вынужден сказать вам правду – он погиб. – Его расстреляли? Это так ужасно! Нам сообщили, что он осужден трибуналом. Не могу поверить в его вину. – Успокойтесь. Он погиб как герой, на моих глазах. Наш эшелон разбомбили, потом немцы выбросили десант на парашютах. Полковник Павлов организовал отпор. Оружие взяли у убитых конвоиров. Он проявил себя, как настоящий, мужественный командир, как патриот. Женщина заплакала. – Простите. Так тяжело жить, когда все знакомые отвернулись. А я никогда в его вину не верила. Коленька не такой! Женщина не пригласила его на кухню – хотя бы попить чаю. Иван понял, что есть в семье нечего, пайки и продовольственные карточки семьям осужденных не выдавались. Да и выглядела женщина не то чтобы изможденной, но нездоровой. Иван скинул с плеча «сидор» и выложил на столик свой сухой паек – банку тушенки, два брикета гороховой каши, брикет сухого киселя, пакет сухарей и две банки частика в томате. – Вот, все, что могу. – Что вы, что вы! Вам нужнее! – Берите. А лучше всего уезжайте из Москвы, в какую-нибудь деревню – там с питанием проще. Да и пальцем показывать на вас не будут. Окончится война – разберутся, реабилитируют. Только вам дожить надо. – Он… убит? – Ее глаза смотрели на Ивана с надеждой. – Честно скажу, сам лично тела не видел. Ранен был, в госпитале лежал. Но в той мясорубке шансов уцелеть мало у кого было. Нас было немного, и патронов на всех не хватало. – Где это произошло? – Быстро все случилось – налет, бомбежка… Полустанок маленький, надписи нет, какой-то километр – я толком и не видел. А увезли оттуда без памяти. Но при желании, после войны, думаю – найти можно. Должны же люди помнить, железнодорожники хотя бы. Братская могила быть должна. – Думаете, мы победим? – Не сомневаюсь. Пока есть такие командиры, как ваш муж, Россию не победить, не согнуть. – Спасибо за весть. Вы так убежденно говорите, как будто наперед знаете. – Не знаю, но верю, – поосторожничал Иван. – Русь тысячелетия стоит, и кто только по наши души не приходил – от татар до поляков. И что? Где они все? Устоим! – Слышал бы вас сейчас сынок наш, Андрей! – А где он? – На толкучку пошел – мои сережки на съестное менять. Может быть, вы останетесь? – Я проездом. Сами понимаете, военный человек подневольный. В полк надо вовремя прибыть. – Да-да, я понимаю. Спасибо вам за весточку. Хоть она и горькая, но теперь я знаю и сыну скажу, что его отец в бою погиб. – Пусть голову не склоняет. Его отец настоящий человек, герой. Прощайте. – Заходите, если в Москве еще будете. – Это вряд ли. Иван вышел. Тяжелую весть он принес в этот дом – весть о гибели мужа и отца. Но и достоинство вернул: не изменник Павлов. Пусть жена и сын гордятся. Иван прошел двор и вывернул на улицу. А через двести метров к нему кинулась девушка. Обняла. От неожиданности он отпрянул. Стоявшая рядом ее подруга изумилась: – Оля, ты чего? – А помнишь, я тебе рассказывала, как меня сержант на штурмовике спас, вывез? Вот это он и есть. Тут и Иван вспомнил. Только он ее летом видел, в комбинезоне и шлеме. А теперь она была в шапке и шинели. Девчонка отступила на шаг. – Вы же Николай Кравчук? |