Онлайн книга «Нефтяная Венера»
Я всё выполнил, как она просила. Про маятник, правда, забыл, а когда вспомнил, то долго не мог его найти. Короче, сжечь его вместе с мамой не удалось. Решил просто зарыть маятник рядом. Надеюсь, этот промах не обречёт маму на муки в аду. А урны всё это время хранились на балконе. – Вон сорок девять! Вон, смотри! – орёт Ваня. – Сорок девять «Б», ты же сам говорил… – Ой, извини, извини, я невнимательный, извини! – Забей, Вань, это херня, – успокаиваю я. Не хватало ещё слушать его долгие извинения. – Папа, это плохое слово. Плохие слова портят карму, – говорит он точь-в-точь как мать. Нотки её речей срабатывают для меня детонатором. Не хватает ещё от Вани нотации выслушивать. – Слушай, не указывай мне, ладно?! Ванино лицо корчится. Вот-вот заплачет. – Вань, извини, не буду ругаться. Только не надо кукситься! А вот и поворот! Возле столбика с табличкой «49 Б» мы сворачиваем направо. Тропинка идёт под уклон. Колодец, мусорный бак, чугунная, поросшая мхом ограда вокруг памятника лётчику-герою. Мы протискиваемся к семейной могиле. Ваня, разумеется, цепляется курткой за штырь лётчиковской решётки. Штырь вырывает кусок белого синтепона. Увидев, что Ваня снова готов зареветь, говорю: – Куртка – это хер… фигня, пустяк. Зашьём, не парься, – глажу Ваню по спине. Соблюдая аккуратность, пробираемся дальше. Пришли. Оглядываюсь по сторонам… Может, перепутал место?.. Всё-таки лет десять здесь не был… Вроде всё правильно… Вот огромный трухлявый пень, вот лётчик-герой. А где могила?.. Нет её! В смысле, могила есть, но памятника деду с бабушкой нет, а есть свежий холмик, обложенный еловыми ветками, и временная мраморная доска на чёрных железных ножках. – Папа… а кто это? – спрашивает Ваня. – Это точно наше место? Ваня осматривается. – Наше… Точно… А где дедушка с бабушкой? – настаивает он. – Дедушка с бабушкой… А хер его знает!.. – Папа, кто это? – Кто это… На доске надпись золотом: «Сазонов Георгий Викторович. 1953–2008» …а снизу кисточка с палитрой выгравирована… * * * На днях, набив в поисковой системе «George Sazonoff» и «Джордж Сазонов», я кое-что узнал. Во-первых, это художник известный… Судя по всему, Джорджу удалось внушить ряду состоятельных людей, что его произведения достойны украшать любые стены. Он стал светским персонажем, и его картины приобрели статус must have. Во-вторых, сообщалось, что «г-н Сазонов неделю назад скончался в реанимации в результате ДТП». Об исчезновении картины информации не было. – Бабушку с дедушкой украли шахидки? – спросил Ваня после некоторого молчания. – Какие, на хер, шахидки!!! Похоже на какой-то блядский розыгрыш! – Папа, нельзя ругаться. Бог этого не любит. Это создаёт плохую энергию, которая отрицательно влияет на здоровье и… – на слове «здоровье» Ваня икнул, и получилось «здо-а-р-ровье». – Опять Бог! Что за семья такая! – Я выдернул из песка доску с именем автора нефтяной «Венеры» и увидел мраморную плиту с фотографиями моих прародителей, лежащую на боку позади холмика. – Вы сюда когда последний раз приходили? – Не помню, давно… Я пнул холмик. – Не надо, ведь бабушка и дедушка там, – бубнит Ваня. – Надеюсь, они ВСЁ ЕЩЁ там! А сверху твой любимый художник! Что же это такое… – Я готов заплакать от отчаяния и бессилия. Крик за спиной: – Вот наш папа! Вот он! Оборачиваемся. В нашу сторону протискиваются две неизвестные девицы. Одна – холёная, слегка растрёпанная шатенка со страстными глазами. За ней на цыпочках, выбирая менее грязные места, скачет длинноногая блондинка, в пальто и туфлях. Шатенка останавливается и меряет нас взглядом. – Поставьте доску на место, молодой человек, – говорит она мне строго. Тут я замечаю, что так и держу в руках мрамор с именем художника. – А вы отойдите, не стойте на могиле, – обратилась она уже к Ване. Он испуганно отступил. Раздражение во мне взорвалось настоящим вулканом. Я давно хотел на кого-нибудь наорать, а повод не подворачивался. Швырнув доску на землю и пройдясь по ней, я надвинулся на шатенку: – Это наша могила, здесь лежат мои дедушка и бабушка! – Не повышайте голос, молодой человек! – Зачем вы вынули доску?! – вмешивается блондинка. – Вы захватили нашу могилу! Это уголовщина… я… мы… – Я, как всегда в нервном разговоре, начал сбиваться и захлёбываться словами. Давно хотел на курсы дикции пойти, но всё как-то не складывалось. – Я не собираюсь здесь с вами препираться, – отрезала шатенка. – Мы честно купили этот участок, а что в нём лежало до этого, меня не интересует. – Что!!!.. Купили?! Что в нём лежало, вас не интересует?! – задыхаюсь я. Лицо Вани начало расплываться в плаче. – Молодой человек, нервничать вредно, а то второго дурачка родите, – триумфально добавила шатенка. Блондинка за её спиной опустила глаза. – Второго… дурачка… – просипел я. От бешенства у меня совсем пропал голос. Не могу вымолвить ни слова. Даже закашлялся. Пока я справлялся с предательством голоса, правая рука сама собою вспомнила папины уроки бокса. Удар вышел неловкий, кулак скользнул по губам… Но шатенке хватило. Она зашаталась и села в запылившийся венок из искусственных роз с лентой «Любимому папочке». На меня бросилась блондинка и закричала с едва уловимым акцентом: – Как вы смеете! – Ах ты, сука, у меня встреча через час! – прошипела шатенка, утирая кровь со стремительно раздувающейся губы. Опираясь на огромный трухлявый пень, она попыталась встать. Гнилая древесина, похожая на пружинистое суфле, не выдержала, и шатенка снова упала. Хватаясь за ограду лётчика-героя и за руку блондинки, она наконец поднялась на разъезжающиеся в месиве мокрых листьев каблуки. – Соня, ты в порядке? – заквохтала вокруг неё блондинка. – Этот пидарас мне губу разбил! – Успокойся. – Блондинка отряхнула её. – Успокойся, мы все очень импульсивны. Шатенка подошла ко мне: – Ладно, козёл… я бы тебя засадила, но идиота твоего жалко! Я увидел близко перед собой её белые ровные зубы, стоящие стеной за разбитой губой. Вставные. Имплантаты. Один выбьешь – пятьсот евро. – Чё ты сказала!.. – Тут я согнулся от сильного удара коленом по яйцам. Шатенка же, ловя руками воздух, снова рухнула. |