Книга Экспертиза любви, страница 33 – Ирина Степановская

— У нас проблема, — сказал он Лене прямо с места в карьер, довольно сухо с ней поздоровавшись. — Мне сейчас позвонили из деканата и сказали, что мы должны сократить наш курс на два занятия. Якобы им только накануне сообщили об этом из министерства. Сокращение идет по всем кафедрам.

— Почему? — спросила Лена. Ей вообще-то было наплевать. Сократить так сократить. Хоть наполовину.

— Вводят какой-то новый предмет. Связано что-то с инновациями. Что-то вроде «Новые технологии в медицине». Я точно не запомнил. — Петя выглядел весьма озабоченным, и Лене искренне захотелось как-то облегчить ему работу.

— Чем я могу помочь?

— Тащите с Людмилой Васильевной все методички в учебную комнату. Когда их разберете, будем решать, какие две темы выкинуть из учебного плана.

— Хорошо.

В принципе, это была совсем несложная работа. Лена справилась с этим делом быстро. Заодно отобрала те папки, которые или выглядели непрезентабельно, или в них не было каких-то страниц.

— Все готово, — сказала она Рябинкину часа через полтора. Людмила Васильевна как раз заканчивала вместе с помощниками из Средней Азии домывать вторую комнату.

— Сейчас иду. — И действительно Петя сразу пришел и сел за преподавательский стол. — Итак, Лена, что мы имеем по методичкам?

— Десять теоретических занятий, три секционных и одно итоговое. Какие будем сокращать?

— Надо подумать, — сказал Петр Сергеевич. — Во-первых, скажите честно и сразу — вам деньги нужны?

— Деньги всем нужны, — удивилась Лена.

— Тогда секционные занятия сокращать не имеет смысла. Насколько я знаю, в прошлые годы с Бюро у нас был своеобразный бартер. Их двое сотрудников совмещали у нас, а мы, вскрывая вместе со студентами их трупы, совмещали у них. Но это было в прошлом году. Как будет в этом, не знаю. К Хачмамедову я по этому поводу еще не ходил.

— Это к тому красному таракану? — уточнила Лена.

— К нему.

Лена тоже задумалась.

— А совмещая в Бюро, мы должны нести ответственность, как все их сотрудники, и подчиняться этому… как его?

— Таракану. Владимиру Александровичу. Это естественно. Его же сотрудники будут подчиняться требованиям университета, и в частности мне.

Лена честно сказала:

— Я боюсь там совмещать. Я же пока ничего не знаю.

— Придется учиться в самое ближайшее время. Не далее как завтра. Когда к нам придут на занятия первые четыре группы. Две секции возьмут на себя совместители. Две возьму я. Вы должны будете присутствовать на всех четырех.

— Одновременно? — ужаснулась Лена.

— И одновременно, и последовательно. Группы у нас будут идти и с утра, и после обеда. По две. Секционная здесь на четыре стола. Два отдадут нам. Два останутся свободными на всякий случай для Бюро. Случаев в это время года бывает немного. Я смотрел прошлогодний отчет. Когда у нас идут группы, мы почти все случаи из Бюро забираем. Их эксперты в это время имеют возможность передохнуть.

Лена осторожно спросила:

— А кто в этом году из экспертов будет у нас совмещать?

— Извеков и Соболевский.

У Лены чуть-чуть блеснули глаза.

— Вы, кажется, говорили, что они будут сидеть со мной в одной ассистентской?

— Я подумал, что если тебе это неудобно, то они могут сидеть и на своих рабочих местах, там, где сидят сейчас у себя в отделении. — Рябинкин сам не заметил, как перешел на «ты».

— Нет, я ничего не имею против, — быстро сказала Лена.

— Ну посмотрим. — Пете вообще-то все это было не важно. Важными были учебные дела. Он твердо поставил себе цель — сделать из этого свинарника, который ему достался, одну из лучших кафедр в институте. Жизнь в столице ему не нравилась так же, как и Лене. А в этот город за лето он просто успел влюбиться. Значит, здесь надо оставаться и работать. Работать. Он не боялся работы. Он любил ее. В глубине души он считал большой удачей, если не сказать фантастикой, что он, никому до этого не известный парень, получил в заведование кафедру. А уж что к этой кафедре должно приложиться — уважение ректората, интерес со стороны студентов, и самое трудное — имя в самом Бюро и в близких к ним полицейско-прокурорских кругах, — это уже зависело от него самого. Петя Рябинкин, так же как Саша, как Хачмамедов и как Витька Извеков, тоже по-своему любил судебную медицину. А имя в любом деле значило многое. Нет, Петя не был банальным карьеристом. И никакой он был не последний из могикан, как предположила Лена. Наоборот, среди многих людей старой, не по возрасту, а по психологии, закалке он, наоборот, снова поверил, что в нашей стране при определенной доле везения можно многое сделать без блата, без богатых родителей, своими знаниями и своим трудом. Он был уже намного младше по возрасту тех, кто распиливал государственные недра, и уже не намного, но все-таки младше и тех, кто начинал с фарцовок и поднимался на техническом дикарстве нашего народа. Он не имел склонности ни к технике, ни к разного вида гаджетам, но он любил свой предмет, свою науку и считал необходимым заставить если не любить, то хотя бы уважать этот предмет еще и студентов. И одновременно заставить уважать себя и своих сотрудников. И поэтому он искренне огорчился, что не может, как он понял, включить Лену в число своих единомышленников.

— Таким образом, Лена, мы должны сократить число теоретических занятий.

— Каких именно? — Лена помолчала и добавила: — А давайте сократим как раз занятие по осмотру трупа на месте его обнаружения. И шкафы заказывать будет не надо. И деньги сэкономите, и головной боли будет меньше.

Петя посмотрел на нее чуть не с презрением.

— Лена, я же вам вчера объяснял, но вы меня не поняли. Я не ставлю целью ни себе, ни вам максимально облегчить жизнь. Это очень важное занятие. Его сокращать нельзя.

— Ну как хотите. Я готова следовать любым вашим распоряжениям.

Петя взглянул на нее внимательно — смеется она над ним или нет? Но Лена не смеялась. Она просто не любила людей, уж слишком серьезно относящихся к жизни.

— Мне кажется, надо выбирать от противного, — сказал Рябинкин. — Сначала мы должны перечислить те занятия, от которых не можем отказаться ни в коем случае.

Лена как раз хотела опять упомянуть этот несчастный осмотр трупа на месте его обнаружения, теперь уже в противоположном контексте, но решила, что это прозвучит как издевательство.

— Так вот, кроме занятия по «осмотру…», никак нельзя отвергать тупую травму… — «Как же по-дурацки звучит», — подумала Лена. — …То есть травму, нанесенную тупыми предметами, — поправился, глядя на нее, Рябинкин. — Это — основа. Тупую травму обязательно должны знать студенты. Она может присутствовать при самых разнообразных видах повреждений.

— Я записала, — сказала Лена.

— Потом логично изучить острую травму. То есть травму, нанесенную…