Онлайн книга «Прогулки по Риму»
|
Она стояла молча, не делая никаких попыток поднять к ним руку. Перед ней были хищники, покоренные, но не сдавшиеся, полные презрения, а не смирения, несущие сквозь века свой львиный взгляд на Рим и Египет, а заодно и на нынешнюю цивилизацию. — Впечатляют? — Впечатляют. Татьяне Николаевне показалось, что Цезарь нарочно зачерпнул из чаши воды и плеснул одному льву в черную морду. — За что ты ее так не любишь? — спросила она. — Кого? — Он сделал вид, что не понял вопроса. — Последнюю царицу Египта. Он помолчал. — Ты правильно догадалась, что я ее не люблю. За что мне ее любить? Она убила бы меня, чтобы поставить над Римом своего наследника, которого объявила сыном Цезаря. Пока он не вырос, она правила бы и Римом, и Египтом сама. Представляешь, в республиканском Риме египетское правление? Начались бы новые войны. Юлий недаром объявил наследником меня, а не ее сына. — Что же ты сделал? — Убил всех, кто мне мешал. Жаль, не удалось в цепях привезти в Рим Клеопатру, но ее сына я все-таки убил! — Ужасно. — Татьяна Николаевна смотрела на Цезаря. В его глазах горел безумный огонь. — На крови ребенка ты выстроил свое императорство и гордишься, что тебя называют Божественным Августом! — Разве не так же сделал ваш Ленин с царскими детьми, чтобы у революции не было других наследников, кроме него? — А! Значит, ты все-таки знаком с нашей историей? — Только с тем, что касается этого эпизода. Не поступи я так с Цезарионом, обязательно нашлись бы желающие оспорить мое право на правление. Должен тебе сказать, что других детей Клеопатры я не тронул. Татьяна Николаевна смотрела на львов, на город, живущий внизу своей жизнью, и подавленно молчала. — Бедные! — наконец сказала она. — Какие же мы все бедные! — Кто именно? — высокомерно поднял брови Август. — Да мы все! Люди! — Неправда! Я был одним из самых богатых людей своей эпохи! — запальчиво возразил он. — Просто я не тратил ничего на себя, я раздал уйму денег бедным, я обогатил государство, я… — Не перечисляй! — устало сказала Татьяна Николаевна. — На самом деле ты очень бедный. Ты такой же бедный, как и я, как и все диктаторы на свете и как вот эти бедные египетские львы! Пойдем! Я устала от всего этого и хочу домой! — Но я не показал тебе еще самого главного льва! Он находится в Ватикане. — Если можно, завтра! Сейчас у меня такое чувство, что я одна во всем мире! Твои сегодняшние истории не очень-то внушают оптимизм! Не обижайся… Цезарь долго стоял, подставив под струю, бьющую из львиной пасти, коричневую ладонь, потом повернул к Татьяне Николаевне седую курчавую голову: — Ладно, пойдем, провожу тебя в гостиницу. Можешь идти пешком? — Могу… И они пошли. О чем думал по дороге Цезарь, было непонятно, так как он молчал, а Татьяна Николаевна ни о чем не думала. Душа ее стала пустой, как испитая бочка, и в этом мутном и темном пространстве носилось впечатление, что мир в целом ужасен. Добрались они довольно быстро. На повороте к гостинице им встретился фургон, в каких обычно развозят готовую пиццу, или детское питание, или фрукты. Почти наехав на них, фургон остановился, дверцы открылись, и с передних сидений одновременно спрыгнули Надя и здоровый негр Поль, чей кулак был размером с боксерскую перчатку. Надя опять засверкала демоническим взглядом. В контрасте с копной желтых волос глаза ее казались огненными, как у дьявола. На этот раз она была одета в обтягивающую черную юбчонку и кружевную белую кофточку с короткими рукавами. На груди красовалось коричневое пятно — такое вполне мог оставить пролившийся кофе. Но несмотря на сверкающий Надин взгляд, начало разговора было довольно мирным. Огромный негр остановился рядом с машиной, скрестив на груди руки. — А мы вас ищем по всему городу, — нейтральным тоном сказал он. Надя подошла к Татьяне Николаевне поближе. — Я так накинулась на вас вчера… — Надя тоже обнаружила знание английского, что было, в общем, неудивительно: в Европе люди часто знают по нескольку языков. Голос у нее был глухой и сильный, но глаза все-таки недоверчиво буравили Татьяну Николаевну. — Думала, хотите отбить у меня этого красавчика! — Она кивнула на Джима. Тот остановился, насупившись, чуть в стороне. — Но Поль объяснил мне, в чем дело. Он приезжал вчера ночью к Джиму и все узнал. Прошу меня извинить! Ты можешь выходить на работу сегодня вечером! — Она метнула огненный взгляд на бывшего мужа. — А то мне нечем будет расплатиться с квартирной хозяйкой! Здоровенный Поль подошел к Джиму и отсчитал ему несколько монет. — Твой вчерашний заработок. — Потом он подошел к Татьяне Николаевне и представился: — Поль. Та осторожно улыбнулась и пожала огромную руку: — Таня. Она обрадовалась, что разъяснилось вчерашнее недоразумение и Джим получил какие-то деньги. Мысль о том, что скорее всего с ночи он ничего не ел, подспудно угнетала ее. — Цезарь Август — мой экскурсовод по Риму, — сказала она тоже по-английски. — И великолепный экскурсовод! — Тоже мне экскурсовод! — пренебрежительно хмыкнула Надя. — То на развалинах целыми днями сидит, то львов гладит! Все уши прожужжал мне со своими львами, а они поддельные! — Как поддельные? — удивилась Татьяна Николаевна. — Очень просто! Неужто они бы простояли на этом месте две тысячи лет? — Они не поддельные! — вдруг чуть не бросился на нее Цезарь. — Они копии, но не подделки! Это разные вещи! Татьяна Николаевна почему-то расстроилась. Цезарь все наступал на Надю. — А что из настоящих древностей теперь в Риме не копия? Ну, скажи! — наступал он на Надю. — Памятник Витторио-Эммануилу? Конечно! — Он отвечал сам себе. — Он и был установлен всего-то сто лет назад! — Да тише ты, чего привязался? — Надя покосилась на проходившую мимо группу туристов. Они посторонились, услышав шум и крики. С некоторым смущением Татьяна Николаевна узнала свою собственную группу, которую возглавляла Лара, в белой панамке и с розовым бантом на длинной указке. Она посмотрела на Татьяну Николаевну сердито. Группа проследовала мимо, а Лара задержалась. — Я как раз хотела к вам сегодня зайти, — сказала негромко Лара. — С вами все в порядке? Девочки говорили, что вы плохо себя чувствуете? — Она пристально оглядела Надю, Джима и Поля и с неудовольствием поджала губы. — Да, я себя действительно плохо чувствовала вчера, — робко ответила Татьяна Николаевна, движимая неистребимой привычкой советского человека перед всеми отчитываться. — И сейчас чувствую себя неважно. — А это кто? — Лара показала глазами на живописную группу — двух негров, маленького и большого, и стреляющую глазами во все стороны замызганную итальянку. |