Книга Вслед за Ремарком, страница 79 – Ирина Степановская

– При чем тут Бунин? – Лиза вздернула голову.

– При том, что в жизни его жены, Веры Николаевны, была такая же мерзавка, как ты. Она испоганила жене великого писателя пятнадцать лет жизни! Она хотела выжить ее из дома. Она втиралась в доверие к Бунину, она интриговала и пользовалась его маразматической старческой любовью. И все-таки осталась ни с чем! Имей это в виду! – Палец Пульсатиллы уткнулся Лизе в грудь, словно курок.

– Говорить о Бунине с таким выражением лица, как у вас, – произнесла Лиза, – осквернять его память. Я в этом участвовать не хочу! – Лиза ловко вывернулась из-под руки Пульсатиллы и осторожно, как кошка, пошла к выходу. Сняла с плечиков свое пальто. Нина и Таня вышли в коридор и смотрели, как она собирается. – И кроме того, не могу не заметить, – произнесла Лиза, застегивая сапоги, – что Бунин держался молодцом до тех пор, пока эта, как вы выразились, мерзавка жила в его доме. Как только она уехала, он сразу быстро постарел, сдал и через некоторое время умер. Так что победа вашей Веры Николаевны была пирровой! – Лиза с вызовом посмотрела на Пульсатиллу.

– Неужели читала «Грасский дневник»? – удивилась та.

По лицу Лизы мелькнула тень. Она соображала, как правильнее ответить на этот вопрос, и решила сказать правду:

– Нет, не читала. Смотрела фильм.

– По телевизору шел, – заметила Нина. – Помнишь, я тебе говорила?

– Помню, – вздохнула Татьяна. – Но я так и не посмотрела его тогда. Надо было что-то у девчонок проверять: то ли русский, то ли алгебру…

– Вот и воспитывайте своих детей, а в чужих делах пусть разбираются профессионалы! – заметила Лиза и взялась за ручку двери.

– Это ты о себе, что ли? – Таня ловко сдернула с ноги тапочку и замахнулась ею. В мгновение ока Лиза была уже на площадке.

– Прощайте, дамы! – пропела она. Тапочка с пампушкой пролетела мимо дверей лифта, а Лиза успела успешно впрыгнуть внутрь. Двери за ней сдвинулись, лифт поехал. Нина и Таня остались в квартире.

– Ну? Какова? – спросила Нина.

– Да, это экземпляр! – озабоченно кивнула Пульсатилла и пошла за тапочкой. – Но надо бороться; либо ты ее, либо она тебя.

– Легко сказать! – вздохнула Нина. В присутствии подруги она чувствовала себя уже чуть ли не весело. – Пошли-ка чего-нибудь выпьем! Я эту Лизу покормить покормила, а вот сама вместе с ней ни есть, ни пить не могла. Но с тобой с удовольствием! Выбирай, дорогая! – Она широко распахнула перед Татьяной дверцы потайного бара, в котором Кирилл хранил эксклюзивные напитки.

Пульсатилла наугад выбрала пузатую бутылку, и подруги сначала достали рюмки, а потом переменили их на бокалы. Нина порезала лимончик, достала из заначки сырокопченой колбаски… в общем, посиделки приняли очень приятный характер. Буквально через сорок минут и она, и Таня были, что называется, тепленькими. Сказалось напряжение последних минут волнующего поединка с Лизой. И когда, подперев щеки руками (Нина – левую, а Пульсатилла соответственно правую), нестройными голосами они затянули: «Я не забуду тебя НИ-КОГ-ДА-А! Твою любовь, твою печаль, улыбки, слезы…» – входная дверь отворилась и в квартиру ворвался разъяренный Кирилл.

– Празднуете победу? – спросил он вначале тихо и зловеще.

Потом, подойдя ближе к столу, он увидел коллекционный коньяк, поглощаемый бокалами. Тут он просто позеленел.

– Назло делаешь, да? – спросил он Нину.

– Почему назло? – удивилась та, у них с Пульсатиллой и в мыслях не было делать что-либо ему назло. Они просто обсуждали бабскую долю.

– А в милицию не хочешь? – спросил он с угрозой в голосе.

– А за что это в милицию?! – поднялась со своего места Пульсатилла.

– Замолчи, я не с тобой разговариваю! – Он отмахнулся от Тани, Нину же больно схватил за руку.

– Ты что, с ума сошел? Больно! – закричала она.

– А девушек избивать не больно? – злобно прошипел он ей в лицо и со всего маху залепил Нине пощечину. Нина ахнула. Пощечина будто освободила всю давно копившуюся злость Кирилла, позволила ей вырваться наружу. – Сука! – больше не сдерживаясь, заорал он.

Нина отлетела в сторону и от боли и унижения ничего не могла сказать. Она с трудом удерживалась на ногах и стояла, схватившись рукой за лицо, с ужасом глядя на Кирилла. Он опять надвинулся на нее, он изрыгал проклятия, он собирался ее задушить или проломить ей голову. Лицо его исказилось, черты были до неузнаваемости страшны, и он снова занес над ней руку!

Никогда раньше Нина не видела его таким. Она закричала от страха.

И вдруг казавшаяся ей огромной нелепая фигура мужа с поднятой на нее рукой внезапно покачнулась и рухнула на пол, а на голове Кирилла, на его галстуке, рубашке и прекрасном темно-сером костюме появились странные коричневые потеки. В ужасе, смешанном с удивлением, Нина перевела глаза на подругу и увидела, что Пульсатилла стоит над Кириллом с перевернутой бутылкой коньяка в руках и растерянно принюхивается к своим пальцам.

– Кажется, я его… того! – шепотом сказала она. Глаза у нее стали размером с блюдца. В квартире повисла давящая тишина. Потом с пола донесся тихий стон. Нина наклонилась, посмотрела на мужа, потом на подругу.

– Не бойся, Танька! Ты помнишь, какое отчество было у Бунина? – вдруг спросила она.

– Алексеевич. – Татьяна сглотнула слюну.

– Вот если бы Иван Алексеевич привел свою любовницу не к Вере Николаевне, а ко мне и жил бы с ней в моем доме пятнадцать лет, то я бы точно его убила! – сказала Нина и стала поднимать мужа за плечи. Волосы на голове у Кирилла потемнели от крови. Он опять застонал.

– Надо подушку, – сказала Татьяна.

Нина оставила мужа и сбегала за подушкой, и, приподняв голову Кирилла, они подложили под нее подушку.

– Сволочи вы! Этот коньяк стоил четыреста долларов, – вдруг донеслось с пола, Кирилл чуть открыл глаза и с ненавистью посмотрел на подруг. – Что вы со мной сделали, идиотки! Как я завтра на работу пойду? У меня же там этот француз!

Нина предложила, осторожно склонившись над его головой:

– Можно заклеить пластырем. Рана неглубокая. Кровотечение уже остановилось.

– Что же я, с пластырем буду ходить?

– Шапку наденешь! – холодно сказала Татьяна. – Нечего было руки распускать! И обзываться!

– Помогите мне сесть на стул, дуры!

– Проси прощения, тогда поможем! – сказала Татьяна, но Нина уже, испытывая некоторое раскаяние, подхватила мужа под руку, приговаривая: «Ну, вставай, Кирюша, потихонечку! Вставай!» Таня же не тронулась с места.

– Только посмейте притронуться к Лизе! – Кирилл со злостью стал отталкивать Нинину руку.

– Да никто не трогал твою Лизу! – возмутилась Нина и сама отпустила руку Кирилла. Тот опять со стоном плюхнулся на пол. – Врушка она, твоя Лиза! Я тебе вчера еще это говорила!