Онлайн книга «Лицей послушных жен»
|
В одном Мадам была права: нищенский мир такого большинства не создан для ее подопечных. В нем они гибнут, как экзотические бабочки-однодневки. Но от чего же в таком случае погибла Тамила-Тур?! Я вернулся домой разбитым и обессиленным. Оттолкнул ногой Кошку, ее радость и ласка показались мне неестественными и искусственными. Потом сразу устыдился своего поступка, как будто за мной наблюдали глаза Пат. Собственно, у меня не было никаких обязательств перед этими двумя очень похожими существами. Я накормил Кошку и долго смотрел, как она пьет из блюдца молоко. «Через несколько лет вы сами выгоните ее, измучившись вопросом, реально ли ее отношение к вам, или это только навыки…» – прозвучал во мне голос Мадам. Я встряхнул головой так, чтобы эти мысли слетели с меня, как листья с осеннего дерева. Не хотел думать. Не мог. Потому что многое из сказанного ею было похоже на правду. Надо переключиться на другие дела. Я собрал разбросанные по полу диски и вставил первый в плеер телевизора. * * * …Шумит дождь. Прихожая. Длинный коридор с красным ковром ведет куда-то вглубь – к тусклому квадратику света. В мягком полумраке поблескивают золотом кончики искусственных свечей в позолоченных канделябрах. Пустота и тишина большого дома. Издалека слышно, как мелко позвякивает ложка в стакане. Звук приближается. Похоже на «прибытие поезда» – звук усиливается и из квадратика света движется тень. Ничего не разобрать. Свет падает на чашку с ложкой в чьей-то руке. Ложка выстукивает свой танец. Мелькнула черноволосая голова в ракурсе «сверху – вниз». Стук стихает за дверью одной из комнат… …Но тревожным тремоло отзывается на моих многострунных нервах… Оказывается, это не дождь. Это в глубине комнат шумит включенный телевизор. Коридор также поглощен темнотой. Ничего интересного. Картины на стенах. Снова мелькнула женская тень и исчезла в квадратике света на противоположной стороне коридора. Вторая женская тень (кажется, Веры Ивановны) прошла тем же маршрутом. В руках – сервированный поднос. Два часа ничего интересного… Пускай себе крутится. Я тупо щелкаю пультом – переключаю на телевизионный канал. Там возникает физиономия какого-то докладчика. Речь идет об экономике. Он с отвращением, как червей, выталкивает изо рта слова – ломаный язык, неправильные ударения и артикуляция, как будто выступает пришелец из страны Мумба-Юмба: «Мы достыглы нэмалых успихов… Трудносты прэодолилы… Сисьматычно мы делайим свое дело лучче наших прэдшествэнников…» Кошка нервно мурлычет. Я снова щелкаю пультом, переключая на новый диск. …Кухня. Вижу (хотя и снова в искаженном варианте «сверху – вниз») своего недавнего знакомого Алекса. Он кладет на стол большого живого толстолобика. Рыба бьет хвостом. Наконец вижу женщину, точнее, Тамилу. И неприятное ощущение обдает меня жаром, ведь я знаю, что сейчас она – мертва. – Хочу рыбки, – ласково говорит Алекс. Женщина (даже в таком ракурсе она кажется мне фарфоровой статуэткой) нерешительно тычет пальцем в рыбу (почти так же, как и Пат касалась куска бифштекса), рыба бьется об стол. Женщина вскрикивает. Алекс смеется: – Давай, давай, чисти ее! – Но ведь она живая… – говорит женщина. – Ну, так убей ее, – говорит Алекс, подавая нож. – Отрежь ей голову и чисти! Разве вас этому не учили? Женщина машет головой, закрывает лицо руками, пятится в угол. – Давай, давай, убей! – смеется Алекс… Женщина тихо сползает на пол по стене. Алекс бросает нож на стол, зовет: – Вера Ивановна! – и нервно выбегает из кухни. Шипение. Кухня. Вера Ивановна отрезает голову толстолобику. Ее руки покрываются рыбьей кровью. Вскрик из угла. Вера Ивановна: – О, Тамилочка, я вас не заметила… Вам плохо? Это всего лишь рыба… Коридор. Две тени в коридоре. Алекс, Вера Ивановна. – Она без сознания, господин Алекс. Перенесите ее в спальню. Я вызову «скорую»? Алекс: – Пусть лежит. Очнется – будет жарить рыбу… Больше она ни на что не годна. – Как скажете… Ну так себе… Немного противно. Но другого я и не ожидал… Сменил диск. Налил пива. Себе и Кошке. …Комната. Ракурс – «сверху». Алекс протягивает Тамиле коробку, перевязанную алой ленточкой. Женщина достает оттуда что-то похожее на пеньюар. Тамила: – Спасибо. Очень красиво. Алекс: – Не нравится? – Очень нравится. – Я же вижу: не нравится. – Ну что вы – нравится… – Я же вижу – нет. – Нравится… – Я все вижу! – Очень… Алекс забирает у нее из рук вещь, рвет на куски… И – вот здесь (я отставил стакан с пивом!) – со всего размаха бьет ее ногой в бедро. Тамила летит в другой угол спальни. Тяжело поднимается. На ее лице – улыбка Джоконды… Начинает расстилать постель… Система вырубается… Я роюсь в дисках, забыв, какой из них был последним. Вставляю любой. Щелкаю пультом. Беру Кошку на руки – она сейчас нужна мне как никогда. Мы вместе смотрим на экран. Опять темнота коридора. Я шарахаюсь: прямо на меня выплывает бледное лицо Тамилы, она смотрит точно в камеру, на меня. Вернее, прямо внутрь меня – такие у нее глаза! Тамила шепчет в глазок камеры: «Забери меня отсюда… Забери меня…» Словно обращается ко мне. Я опрокидываю пиво на Кошку. Зал. Тот самый, где мне предлагали манную кашку. За столом – Алекс. Напротив – она, Тамила. Вспоминаю слова Пат: «Она была лучшей из нас…» Она действительно невероятно красива, но ужасно худая, ресницы затеняют чуть ли не полщеки. – Восемь черных карточек, – говорит Алекс. – Вчера вы говорили – шесть… – шепчет Тамила. – Разве? – улыбается Алекс. – А могу ли я ошибаться? – Не можете… – Вот именно. Он набирает кашу в ложку и, словно школьник на уроке, оттянув ее, как из рогатки, попадает кашей в лоб девушке. |