Онлайн книга «Взрослые игры»
|
Я не могу объяснить, зачем я так поступила, скорей всего, хотела добыть себе подарок на 8 марта своим трудом. Или же попросту получить приз. А что, разве не интересно, какие призы выдает универсам за стихи и прозу? В общем, пока кассирша пересчитывала мои йогурты и пельмени, я быстренько кое-что набросала. Свое поздравление я начала так: «Скажи, откуда ты приходишь, Красота?» (В этом месте я дополнительно пояснила, что «Красота» — это я, я имею в виду себя.) Итак, мое поздравление универсаму с Международным женским днем 8 марта: Скажи, откуда ты приходишь, Красота? Твой взор — лазурь небес иль порожденье ада? Ты, как вино, пьянишь прильнувшие уста, Равно ты радости и козни сеять рада… Весь этот текст я обрисовала разноцветными сердечками — фломастеры продавались прямо на кассе — и бросила в специальный ящик. И еще я придумала один запасной текст, просто на всякий случай, и тоже бросила его в ящик. В 18.45 я снова пошла в универсам. Не то чтобы я надеялась получить приз, просто нужно было еще кое-что купить, например хлеб. И еще хотелось посмотреть, кому же присудили первое место. Оказалось, мне. Первое место заняла я со своим запасным текстом! Вот оно, мое поздравление, — первое место на конкурсе в универсаме: Мне не нужны ни булка, ни калач, Ни колбаса, ни холодец с морковью, А лишь квалифицированный врач, Чтобы помог мне справиться с любовью. С праздникам вас, дорогие работники универсама, ура! Призом оказалось марципановое сердечко на палочке. И еще открытка, очень красивая. Целующиеся медвежата на фоне Петропавловской крепости и подпись: «С праздником 8 Марта, дорогие женщины!» Второе место тоже заняла я. Меня попросили прочитать оба моих произведения. Сначала я отнекивалась (стеснялась), но таково было условие конкурса. Вообще участников конкурса было немного — я. …Ты, как вино, пьянишь прильнувшие уста, Равно ты радости и козни сеять рада… — декламировала я. — В точности как Лидка из мясного отдела, — заметила кассирша. Приятно, когда твое произведение находит живой отклик… — В юности вы творили под псевдонимом Бодлер? — тихо спросил кто-то у меня за спиной. Боже. Ой-ой-ой. — Про холодец с морковью очень хорошо, — смущенно сказал Любитель Бодлера. Я оглянулась, посмотрела на него и поняла, что он меня не выдаст. — Про холодец — это не Бодлер, это я сама, — на всякий случай пояснила я, чтобы он не думал, что я постоянно тяну у классиков почем зря и упоенно зачитываю в универсамах, выдавая за свое. Нет, только изредка. Когда у меня плохое настроение. Любитель Бодлера проводил меня до дома. — Тайное всегда становится явным, не правда ли? — заметила я. — Вот Дениска выкинул манную кашу на улицу, и что из этого вышло?.. — Как что? Каша попала на милиционера, — сказал Любитель Бодлера. Хм… неужели я нашла чудную, совершенно родственную мне душу? У него была странная и приятная манера — он разговаривал, склонившись ко мне и слегка приседая головой, вперед и вниз, словно делая извинительный книксен за то, что не может быть более удобным. Около моего дома родственная душа замялась и неловко протянула мне визитку. Думаю, он с детства привык стесняться от внимания к себе, а также от всего остального. Возможно, он сам себя считал некрасивым. Не исключено, что мальчишки его подразнивали. А по-моему, он был ужасно симпатичный и похож на умного гнома. Очень-очень приятный человек. «Семен Морковский, театральный художник», — прочитала я, порылась в сумке и тоже дала ему свою визитку. — Спаси-ибо, — протянул Морковский стеснительным голосом. Надеюсь, что теперь мои шалости в универсаме навсегда исчезнут из его памяти и он вот-вот посмотрит на меня с большим уважением, потому что на моей визитке написано: «Кандидат психологических наук, доцент, сертифицированный консультант по личным и корпоративным проблемам». Интересно, что это он на меня так странно поглядывает? И не решается задать вопрос? Неужели на него так подействовали мои научные регалии? Оказалось, на визитке было написано: «Петров Сергей Васильевич, начальник строительного треста № 2». — У меня сейчас нет другой визитки, пусть пока будет эта, — сказала я и объяснила: — Я с этим Петровым недавно обменялась визитками и вот теперь меняюсь дальше. — То есть следующему достанется моя визитка? — уточнил Морковский и тоненько засмеялся. Нет, ну засмеялся, это, пожалуй, было бы для него слишком разнузданное действие. Он весь был тихий, и все его действия были тихие — тихо говорил, тихо улыбался, тихо двигался, как мотылек, и вообще словно боялся обеспокоить собой. Если моя родственная душа такая, то это очень приятно. Мой долг как психолога пригласить Морковского выпить чаю. Цель — повысить самооценку скромных, застенчивых людей, которые на самом деле гораздо лучше тех, кто подсознательно считает их хуже. Напоить Морковского чаем оказалось не так-то просто. Сначала он суетился в прихожей, пытаясь как можно незаметней пристроить свою куртку («спаси-бо, ничего-ничего, она может и на полу полежать…»), извинялся перед Мурой, заискивал перед Саввой Игнатьичем («какой милый котик…») и боялся Льва Евгеньича («и собачка тоже очень милая, даже лучше котика…»). Затем Морковский суетился на кухне: выхватывал у меня из рук чайник, толкался с Мурой у раковины, чтобы помыть чашки (победил Морковский), рассыпал сахар, бросался с веником — заодно подмести в коридоре. Морковский пил чай с шоколадным тортом и вел робкий культурный разговор о современном театре. Любому творческому человеку, чтобы поверить в себя, всего-то и нужно, что какие-нибудь призы и премии. Вот и я тоже — после победы в универсаме окончательно поверила в себя как поэт, и стихи буквально полились из меня рекой. Сейчас у меня в голове вертелась строчка: «За столом сидит Морковский, он на вид совсем не броский…» А вот продолжения, в котором говорилось бы о его прекрасной душе, я никак не могла придумать и, чтобы унять свой поэтический зуд, предложила: — Семен, давайте играть. Мура говорит букву, а мы с вами три книги на эту букву, кто быстрей. — Буква «К», — сказала Мурка. — «Кондуит и Швамбрания», — быстро сказали мы с Морковским хором, — «Карандаш и Самоделкин». — «Крокозавр и его дети», — застенчиво продолжал Морковский, — «Катя и крокодил», не говоря уж о «Карлсоне». А еще «Колокол» — роман Айрис Мёрдок, «Колокола» — ономатопическая поэма Эдгара По, еще… |