Онлайн книга «Воровская корона»
В дверях заскрежетал ключ, язычок звонко щелкнул, и дверь отворилась. В камеру вошел опер в грубой кожаной куртке, допрашивавший его накануне. — Во большевики дают! Помнится мне, когда я сиживал при царе-батюшке, так меня господа из сыскного отделения не очень-то баловали своим присутствием. А тут такая честь! — проговорил Мишка Хват из своего угла. — Ведь ночь на дворе, господин сыскарь, ты что же, до завтра не мог потерпеть? Высокий жилистый опер невесело улыбнулся и негромко ответил: — Выходит, что не мог. Давай поговорим с тобой начистоту. — Он сделал несколько коротких шагов к Мишке, и, когда дистанция между ними сократилась, он резко выбросил руку. Раздался щелчок лезвия, и в следующую секунду холодная сталь, легко распоров брюшину, вошла в тело. — Это тебе привет от Кирьяна Курахина. — Опер увидел на лице Хвата гримасу — смесь ужаса и боли. — Ему не понравилось твое красноречие. Мишка попытался что-то возразить, но вместо звуков из его горла полезли кровавые пузыри, вмиг перекрывшие дыхание. Карманник хотел дотянуться до убийцы, но силы уходили от него вместе с кровавой пеной. Сделав нетвердый шаг, потом другой, еще более нерешительный, он на мгновение застыл, а потом повалился вперед прямо на торчавший из живота нож. * * * — Вон то окно видишь? — спросил высокий парень с длинным вьющимся чубом, указав взглядом на крайнее окно на пятом этаже. — И что? — отозвался другой. Росточка он был невысокого, но крепенький, как лесной пенек. Похоже, ему уже изрядно надоело топтаться на углу Бродникова переулка. — Вот в ту квартиру он и должен прийти, — парень азартно тряхнул чубом, волосы неровной волной прикрыли лоб. — А ты откуда знаешь? — подивился пенек осведомленности своего приятеля. Он уже давно успел усвоить, что тот шустрый малый. И очень странно, что он до сих пор не пошел на повышение. — Мне опер знакомый сказал, что Мишка Хват раскололся, указал эту малину. Они собираются контору «Красной зари» ограбить и договорились здесь встретиться вечером. Если кто сюда повернет, так сразу нужно брать. Вот так-то, Гриня. — Понял, — решительно отозвался Гриня. Это было едва ли не первое самостоятельное задание. И Гриня знал, что от того, как он с ним справится, будет зависеть и его дальнейшая судьба, а потому сразу вознамерился удивить сослуживцев героическими действиями. Работа в угрозыске ему нравилась. Вместе с пайком он заимел уважение односельчан, которые, несмотря на его небольшой рост, отныне смотрели на бывшего шалопая снизу вверх и говорили, понизив голос почти до шепота: «Гринька-то наш в люди выбился! Пистолет на боку таскает да кожаную куртку носит». — Со двора еще четыре человека стоят, — пояснил чубатый, — там со второго этажа можно спуститься по трубе. Только чего ему ноги-то ломать, когда он может через крыльцо пройти. — И то верно, — согласился крепыш, уважительно поглядывая на напарника. Чубатый знал все. И для Грини оставалось большой загадкой, почему же начальство не двигает далее такого сметливого сотрудника. — Глянь-ка. Кто-то идет! — негромко, скрывая волнение, указал он. Из темноты, прямо на свет фонаря, шел молодой мужчина в длинной гимнастерке. Держался он очень свободно, слегка размахивал руками и вел себя так, словно ночь принадлежала ему. Остановившись на углу, он щелкнул зажигалкой и с каким-то особым шиком прикурил. Затянулся так, что стало завидно. И затопал прямиком к дому. — Кирьяна-то приходилось видеть? — спросил Гриня, посмотрев на чубатого. — Только на фотографии, — несколько растерянно произнес тот. — Но ничего, узнаю. А потом — Сарычев сказал арестовывать всех, кто завернет в этот подъезд. Мужчина между тем приближался, не сбавляя шага. Так может идти только очень уверенный в себе человек. — Ваши документы, — вышел вперед чубатый, загораживая плечом проход. Человек в гимнастерке остановился и с интересом посмотрел на оперативников. — А, собственно, в чем дело, товарищи, кто вы такие? Голос незнакомца звучал очень уверенно. С такими интонациями только отчитывать за провинности и ставить очередную оперативную задачу. Начальственный голос, ничего не скажешь, отработанный со всем прилежанием на личном составе. — Да мы здесь… — слегка растерялся чубатый, — …в оцеплении стоим. — Я так полагаю, что вы ждете Кирьяна? — строго спросил незнакомец. — Верно, — заметно смутился чубатый, в упор продолжая рассматривать мужчину. Тот был довольно молод, с располагающим и привлекательным лицом. Было в его облике что-то такое, что заставляло с ним считаться. — Позвольте ваши документы? — неожиданно для самого себя сказал Гриня и даже протянул руку. Лицо мужчины расплылось в доброжелательной улыбке. Подобрело и лицо чубатого, — он тоже угодил под обаяние человека в гимнастерке. Незнакомец вдруг расхохотался, запрокинув острый подбородок. Но вдруг смех его оборвался, и, посмотрев на заметно растерянные лица оперативников, он произнес: — Товарищи, у меня к вам серьезные нарекания… Впрочем, вы, наверно, меня еще не знаете. Я — Смолин, от товарища Сарычева. Вы поступаете в мое распоряжение. Чубатый от неожиданности поперхнулся и проговорил: — Извините, товарищ Смолин… Нас не предупредили, что вы здесь появитесь, — он явно не знал, как себя вести. — А я, товарищи, могу появиться где угодно! — веско возразил Смолин, заметив его неуверенность. — Работа у нас такая беспокойная. Надо помнить о том, что враг не дремлет. — Так-то оно, конечно, так, — широко заулыбался Гриня, во все глаза разглядывая нового начальника. В том, что он начальник, Гриня не сомневался. — Задачу вам ставил товарищ Сарычев? — Голос Смолина построжал. — Так точно! — вытянулся чубатый и вновь тряхнул светлыми кудрями. — Велел хватать всех, кто войдет в подъезд! Смолин понимающе кивнул. — Проводите меня до дверей, товарищи. По лестнице они поднимались не таясь, уверенно стуча каблуками сапог. Остановились перед крепкой дверью. Смолин развернулся и, строго посмотрев на сопровождающих его сотрудников, спросил: — Есть еще одна революционная заповедь, советую вам тоже ей строго следовать, товарищи. В проверке нуждаются даже самые доверенные люди, это сказал Владимир Ильич Ленин. Я вам, конечно, доверяю, но все-таки предъявите ваши документы. На лицах парней отобразилось заметное замешательство, а Смолин негромко, но требовательно продолжал настаивать: — Главное — революционная бдительность, товарищи. Контра проникла даже в наши ряды… Ну, что же вы застыли, прошу ваши документы, — в его голосе зазвучал металл. |